Случайно до счастья не доведете. Владимир Леонов

осень проходит скверами,

      Клёны старые золотя,

      Снова мне, ни во что не веруя,

      По чужим проходить путям.

      Снова мне, закусивши губы,

      Без надежды чего – то ждать,

      Притворяться весёлым и грубым,

      Плакать, биться и тосковать.

      И опять, устав от тревоги,

      Улыбаясь покорно: «Пусть»,

      Принимать за своё дороги,

      Тишь, туманы, тоску и грусть.

      И опять, затворяя двери,

      Понимая, что это ложь,

      Хоть немножко, Хоть капельку верить

      В то, что где – нибудь ты живёшь»

Павел Коган1936

      5. Не идти по пути самоперепева.

      Ведь это – беспомощность в духовной сфере, душевная пустота, разрушение индивидуальной клеточки личного бытия – «А король – то, голый!».

      Стоит пойти по пути манипулирования дыркой от бублика – повторения чужих мыслей, чужих слов и чужих поступков – и вскоре душа пустеет, становится ленивой и какой – то трухлявой: лишь из телевизора узнавать, что ты думаешь; ты думаешь… но это не так…; думать – это тяжело, поэтому и рассуждаешь…

      А еще – вассальство, соблюдение окрика: «Священных коров не трогать».

      Ваша душа, ваше сознание, все их чувства, краски мысли берутся у других, органически чужеродны вашей сущности, вашему характеру. Вы завоеваны другими. Покоренный, данник чужой силы, раб прихотей иных, пленник завоевателей других. Вас нет как силы, создающей собственные овины и табуны молниевидных коней – радости и счастья.

      «Пил, ел, скучал, толстел, хирел…

      Среди плаксивых баб и лекарей».

М. Лермонтов

      Понимал это и чувствовал тлеющий, тусклый огонь жизни поэт гомеровского ощущения Ф. Тютчев, написавший такие горькие бесстрашные слова:

      «На самого себя покинут он —

      Упразднен ум, и мысль осиротела —

      В душе своей, как в бездне, погружен,

      И нет извне опоры, ни предела»

      В. Маяковский чувствовал это, понимал и говорил:

      «Не беда, если моя новая вещь хуже старой. Беда, если она на нее похоже».

      С пронзительной весенней свежестью о жажде жизни, об этой самой сильной страсти, поведал поэт импрессионистического своеволия А. Фет:

      «Не жизни жаль с томительным дыханьем.

      Что жизнь и смерть? А жаль того огня,

      Что просиял над целым мирозданием,

      И в ночь идет, и плачет, уходя».

      И чтобы вы, по образному сравнению поэта, не обрыдались ледяными слезами и не стали овдовевшей лазурью, допускайте только один сценарий своей судьбы — лишь в собственному саду цветут все права красоты и счастья; лишь за высоким ревнивым забором – яркие слезы радости, ярче горит огонь удовольствия.

      И этот принцип нарастания эмоциональной значимости и возвышенности жизни отразил поэт, душу которого разбудил пистолетный выстрел, убивший Пушкина:

      «Я тайный замысел ласкал,

      Терпел, томился и страдал.

      Он был похож на ветер ясный…»

М. Лермонтов.

      Самое