Зона особого режима. Елена Сергеева

не приходится. Девчонки сейчас яйца на сковороде пожарить не могут. Впрочем, я на хавчик и не рассчитывал, а приехал сюда за сексом.

      Открываю холодильник с желанием бросить по-быстрому что-нибудь в рот и зависаю, наблюдая за любовницей, появившейся на пороге, не потрудившись прикрыться.

      – Привет! – произносит она, облокотившись на косяк.

      – Привет.

      Вот не знаю, что происходит в моей голове, но после получения желаемого секса вполне приличные формы девчонки уже не заводят. Наверное, потому, что все они все для меня как пластиковая посуда – одноразовые. Редко когда подзависаю с одной. В основном по пьяни. А в свете последних событий я пообещал себе, что больше так не облажаюсь.

      Блондинка напротив, облизав меня взглядом, начинает призывно улыбаться и, высовывая кончик языка, медленно скользит по губам, рассчитывая, что меня заведет это и я повторю вчерашнюю произвольную секс-программу, или хотя бы исполню короткую на бис, но я не в настроении.

      Прихватив питьевой йогурт, единственное, что нахожу в пустом холодящем ящике, я двигаю к ней совершенно с другими целями.

      Едва ровняюсь с девушкой, она кладет руки на мои плечи и скользит пальчиками к шее, но я, не обращая внимания на заигрывания, перемещаю мешающее пройти тело с прохода и, кинув «Аривидерчи!», в ускоренном темпе двигаю в прихожую.

      – Дени, подожди.

      – Некогда, детка, – бросаю, едва всунув ноги в «Джорданы» и скрываюсь за дверью.

      Пробежав в качестве разминки вниз с третьего этажа по лестнице, нахожу своего жеребца и плюхаюсь на сиденье.

      Захлебываясь слюной, откручиваю крышку йогурта и, медленно потягивая полезную бурду, размышляю и прихожу к выводу, что без помощи отца ситуацию не разрулю.

      Даже если сниму новую хату, то на сколько меня хватит лежать на дне?

      «Надо не купировать боль, а ампутировать ее причину!» – поучительно звучит в голове голос мамы, а она у нас врач со стажем.

      Запускаю мотор и, не прогрев «Мустанга», давлю на газ, направляя любимую игрушку из Пушкина, где завис с очередной пассией, в Питер к дому предков.

      Полчаса полета – и вот я уже на ковре, где меня не менее десяти минут песочит отец.

      – Кретин! Думать надо, куда свой член совать! – орет он снова, нервно расхаживая по кухне.

      – Вася, остынь! – пытается впрячься в мою защиту мать, но ей тоже прилетает:

      – Вера, помолчи, а то и тебе достанется!

      Вот-вот. Я с детства знаю: батю в таком состоянии лучше не трогать. Ему надо дать время выплеснуть негативные эмоции. Он вспыльчивый, но отходчивый. Потому я и сижу тише воды, ниже травы, разглядывая тапки и изображая раскаяние.

      – У меня как будто нет своих проблем, чтобы еще разгребать твои!

      А вот теперь становится обидно, и я сдуру возмущаюсь:

      – Я вообще не помню, когда обращался к тебе за помощью.

      – Редко да метко!

      Не поспоришь, и я возвращаюсь в позу кающегося грешника.

      – Неужели баб мало?

      О нет! Сейчас добра, готового поехать с первым встречным и раздвинуть ноги по первому требованию, очереди выстраиваются. Пардон, с одной поправочкой.