Сюжет для небольшого обмана. Лариса Соболева

мартини на кухне Альбины. Родители купили ей однокомнатную квартиру, она давно стремилась жить самостоятельно, а зарабатывала на хлеб с маслом уже сама. Альбина художник, расписывает платки, шторы, даже платья, картины пишет на ткани, и называется сие творчество – батик. Этой техникой в городе никто не владеет, впрочем, и в профессиональной области специалистов по батику единицы. Альбина получает заказы, потому что у Катьки есть расписанный шелковый шарф, а у Зинки нет; Зинка несется к Альбине: раскрась мне платок величиной с покрывало, но чтобы был лучше, чем у Катьки. Таковы традиции в городе, и Альбина молит бога, чтобы они жили вечно. Многие ее работы побывали на выставках, были успешно проданы, правда, приходится крутиться самой, пробивать выставки, заявлять о себе. На вопрос, почему она не пишет картины маслом, как все нормальные художники, Альбина категорично отвечает:

      – Назовите хоть одну женщину-художницу, к имени которой приписывают слово «великая». Нет такой. Масло любит мужчин, а батик их не выносит. Разве способен мужчина соединить душу изысканной ткани с танцем ковыля в степи под ветром? Нет, художнику-мужчине нужен задубевший холст и обилие жира на нем, в то время как батик можно написать одним цветом и передать все его градации.

      Она не бросила работу, когда пришла Ева, соединяла краски, добиваясь определенного колорита, пробовала их на ткани, рисовала эскизы, слушая подругу, и курила. Ева выдохлась, ибо трещала три часа подряд.

      – Да-а-а… – протянула Альбина. – С родственниками тебе не повезло, зато повезло с мужем. Ничего, что он старый, сейчас молодняк примитивный, невоспитанный, вульгарный…

      – Кто старый? – возмутилась Ева. – Нил? Ты его не знаешь. Когда он говорит, становится юным и безумно красивым.

      Альбина так и не познакомилась с мужем подруги, все недосуг. Когда Ева выходила замуж, она была в отъезде, потом молодые уехали в круиз, потом то работа, то другие дела. А если честно, Альбина не рвалась посмотреть на мужа Евы, боялась, он не понравится ей, пришлось бы врать из жалости, от чего было бы стыдно перед Евой и собой.

      – Говорит? – улыбнулась Альбина. – Это хорошо, но… надо, чтобы и в постели он был энергичным. Красивым необязательно, все равно темно, а вот энергичным, что свойственно молодости, желательно. Иначе не успеешь ахнуть, как всю тебя облепят неврозы.

      Хотя она не намного старше Евы, всего на пять лет, но создавалось впечатление, будто ее возраст превышает паспортный. А все потому, что Альбина страшно умная, как считает Ева, поэтому к словам подруги она всегда прислушивалась. Но сейчас ей хотелось возражать и возражать:

      – Выходит, ты у нас особенная, не такая, как все?

      – В каком смысле? – озадачилась Альбина.

      – Ты же вообще живешь без мужчины, и, как вижу, тебя не облепили неврозы.

      – Я другое дело. Мою сексуальную энергию кушает творчество. Иной раз сил хватает принять душ и постелить постель, а падаю я на нее уже спящей. Как ни хорошо тебе,