Фантастический Калейдоскоп: Йа, Шуб-Ниггурат! Том I. Александр Лещенко

уперлась в плотный ряд замызганных гаражей. Между двумя из них виднелся зазор – достаточно широкий, чтобы пройти. С той стороны едва уловимо тянуло затхлостью, как из старушечьей каморки, которая никогда не проветривается. Вонючим сырым тряпьем, прелым зерном, мышиными ссаками.

      – Эй, ребята! – девичий окрик.

      Мальчишки обернулись. Позади стояла Лизка – в синем платьице, с аккуратно забранными в пучок волосами и книгой под мышкой.

      Левка нахмурился, презрительно бросил:

      – А тебе тут чего надо?

      – Во дворе скучно – вот я и решила с вами пойти. Тебя, кажется, Левой зовут? А тебя – Сашей?

      – А мы тебя звали, что ль? – проигнорировал Левчик ее вопрос.

      – Не звали, – пожала плечами Лиза. – Я сама пришла.

      Парней такой простой и искренний ответ обезоружил.

      – Ладно, Лёв, пусть идет, – без боя сдался Саня. – Втроем веселее.

      Левка еще сильнее насупился. Стал мрачнее той тучи, что крадучись наползала на город. Он молча нырнул в проход между гаражами. Вот и испорчено расследование. От девок всегда одни неприятности. А Санек – размазня.

      – Че читаешь? – спросил тем временем Саня у Лизы.

      Та показала ему обложку книги. Марк Твен. «Приключения Тома Сойера», «Приключения Гекльберри Финна». Мягкий переплет, загорелый мальчишка в соломенной шляпе плывет в лодке по реке.

      – Я читал, – похвалился Саня. – Еще в прошлом году.

      – Я тоже читал, – буркнул Левка. – Скукотень голимая.

      Лизка показала ему в спину язык.

      – Сам ты скукотень! – возмутился Санька. – Нормальная книжка, интересная!

      – Подкаблучник ты, – бросил Левка.

      Санька задумался. Слово явно было обидное, но слышал он его впервые. Чтобы не опростоволоситься, промолчал.

      Они остановились, осмотрелись.

      – Ничего себе, – сказала Лизка. – Как в другом городе. Моя бабушка в Мытищах живет, у них там примерно так же, только получше.

      Они действительно словно разом перенеслись из столицы с ее многоэтажками, шумными дворами и многолюдными проспектами куда-то очень далеко. В захолустье с обшарпанными, кособокими двухэтажными халупами годов пятидесятых постройки – еще при Сталине, наверное, возводили.

      Стены тошнотворного желтого цвета, неряшливо заделанные цементом трещины на фасадах. Балконы с гнутыми ржавыми прутьями. Окна в грязных разводах, рассохшиеся рамы. Почерневший шифер с зелеными островками мха. В тесных двориках серые плесневые наросты – деревянные сарайчики. От турника к турнику протянулись захватанные бельевые веревки. Плешивые газоны пестреют мелким мусором – фантиками, обертками, пивными пробками.

      Здесь много деревьев.

      И здесь полумрак. Много тени. Как будто дело к вечеру, хотя едва за полдень перевалило. Оно и понятно: гроза надвигается.

      Из-за угла показалась древняя костлявая старуха в линялом пальто. Из-под цветастого платка неряшливо выбивались седые космы.