Мортон-Холл. Кузина Филлис. Элизабет Гаскелл

Холдсворт, не теряя даром времени, старался подружиться с Бродягой.)

      – Нет, она где-то тут, может быть в огороде – горох собирает.

      – Идемте туда! – сказал мистер Холдсворт, внезапно бросив забавляться с собакой.

      Я повел его на огород, который в эту раннюю летнюю пору еще только обещал урожай овощей и фруктов. Пожалуй, за огородом хозяева ухаживали не так усердно, как за другими своими угодьями, но все же лучше, чем большинство фермеров-хлеборобов. Вдоль посыпанных гравием дорожек тянулись цветочные бордюры; старая стена, защищавшая участок с северной стороны, утопала в зелени совсем недурных фруктовых деревьев; в дальнем конце, на склоне, спускавшемся к рыбному пруду, очень тесно и как будто бы совершенно беспорядочно, словно посадками здесь руководил исключительно случай, расположились клубничные грядки, шеренги малины и розовые кусты. От центральной дорожки под прямым углом отходили ряды гороха, и среди них внаклонку медленно продвигалась Филлис. Услыхав хруст гравия под нашими ногами, она выпрямилась и заслонила рукой глаза от солнца. На мгновение она замерла, а потом медленно двинулась нам навстречу, слегка зардевшись от смущения. Да, Филлис несомненно смутилась – впервые за время нашего знакомства. Я пожал ей руку и представил своего спутника:

      – Филлис, это мистер Холдсворт.

      Она взглянула на него и тотчас потупилась, еще сильнее покраснев оттого, что мистер Холдсворт галантно снял шляпу и отвесил поклон. К подобным церемониям у Холменов не привыкли.

      – Отца с матерью нет дома. Они огорчатся… Почему же вы не написали, Пол? Ведь обещали!

      – Это моя вина, – вступился за меня Холдсворт, мгновенно разгадав причину ее недовольства. – Я никак не могу расстаться с привилегиями больного, в частности с правом до последнего откладывать любое решение. Когда ваш кузен спросил меня вчера, в котором часу мы тронемся в путь, я просто не знал, что сказать.

      Судя по всему, теперь уже Филлис не знала, что сказать, вернее, что ей делать с нами. Я попытался прийти ей на выручку и, забрав у нее из рук неполную корзинку, спросил:

      – Вы закончили собирать горох? А то мы могли бы помочь.

      – Если вам угодно. Но не слишком ли это утомительно для вас, сэр? – обратилась она к Холдсворту.

      – Ничуть! Я с удовольствием вернусь на двадцать лет назад, когда собирал горох в огороде у деда. Помощнику разрешается съесть несколько горошин?

      – Сколько угодно, сэр. Но не лучше ли угоститься клубникой? Если поискать, уже можно найти спелые ягоды. Пол вас проводит к грядкам.

      – Вижу, вы мне не доверяете. А напрасно! Я отлично знаю, какой горох надо рвать, а какой оставлять, и никогда не наберу неспелых стручков. И я не приму отказа на основании своей мнимой непригодности для столь ответственного дела.

      Филлис впервые столкнулась с легкой светской манерой обо всем говорить полушутя. На секунду мне показалось, что сейчас она начнет оправдываться, дескать, мистер Холдсворт не так ее понял, но в конце концов