Вторжение с экрана. Натали Р.

положено? – рассердился Хешшкор. – Старыми маразматиками, не знающими даже интегрирования, о векторных полях я уж молчу? Слишком много мистических книжек читаешь, малёк, и слишком мало научных! Сколько энергии можно набрать от свечи, а? Врубай лазеры – что я, зря их сюда приволок?

      Книги и бумаги лежали даже на полу, занимая почти все пространство лаборатории, только правильный пятиугольник со стороной примерно в метр оставался неестественно чистым. В каждом углу вычерченной мелом фигуры находилось по мощному лазеру. Хешшкор аккуратно переступил белую черту, водрузил в отмеченный мелом геометрический центр пентаграммы алюминиевый бидон и откинул крышку. В нос ударил острый, пугающий запах.

      – Это человеческая кровь? – с тайным восторгом прошептал Виталик.

      – Надо же такое ляпнуть! – заскрежетал зубами Хешшкор. – Хорошо, не при матери.

      Вообще-то Хешшкор не видел в человеческой жертве ничего дурного. Куча народу гибнет ежедневно по гораздо менее значительным поводам, так почему бы нет? Хешшкор и не пытался прикинуться добрым богом. Его останавливало лишь одно: мать была бы недовольна. Он чувствовал себя не вправе разочаровать ее.

      Бидон, еще теплый, принесла поутру тетка Валя. Проговорила, как обычно, добродушно-грубовато:

      – Любимого порося заколола ради тебя, непутевого. Смотри уж, используй с толком.

      Потрепала его по щеке пухлой ладошкой и отчалила на своей выкрашенной в ярко-лиловый цвет «пятерке». Тетка Валя была бабой простой и излишеств не любила. Разве что в цветовой гамме.

      Тетка Валя никогда не забывала, что он – сын ее сестры, а его кажущаяся молодость лишь добавляла снисходительности в отношение тети к нему. Он предпочел бы больше священного трепета и истовой веры в свое могущество, но знал – бесполезно. У тетки Вали было собственное понятие о том, как общаться с бессмертными богами. Точно так же, как со всеми остальными, вот как.

      Виталик прошел по периметру пентаграммы, поворачивая тумблеры. Пять рубиново-красных лучей один за другим протянулись ввысь, соединив пол с потолком. Хешшкор опустил руки в бидон с кровью, теплая густая жидкость сладострастно обняла ладони. Он снова ощутил биение нематериальной субстанции в глубине себя, он чувствовал его теперь каждый раз, когда работал с энергией. Раньше приходилось действовать вслепую, на ощупь, спотыкаясь… Первые шаги бессмертного тяжелы. Поначалу он надеялся, что его научат. Но тот, другой Хешшкор сказал матери, что не станет. Поклялся не пытаться развоплотить его – ей это было бы неприятно, лишь поэтому, – но в помощи отказал. Хорошо все-таки, что у него есть бессмертный братик, не жадный до тайн.

      Хешшкор медленно поднял руки. Кисти влажно светились в полумраке. Он коротко кивнул, и Виталик, схватив мышь, запустил программу.

      Лазеры замигали, то вспыхивая ярче, то почти угасая. Из вытянутых пальцев Хешшкора вырвалось ослепительное сияние. Малыш Хешшвитал положил руки ему на плечи, стремясь усилить модуляцию бурлящего потока, что уносился сейчас к краям пространства.

      Программа