Неизменно рядом. ШаМаШ БраМиН

крутануть киркой морячок. – Просю!

      В спертом воздухе образовалась зеркальная брешь. Шура занес ногу чтобы шагнуть в вечность, но долговязый воскликнул:

      – Одну секундочку! Согласно второму параграфу, статья …

      – Саша, твою мать! – морячок скорчил рожу наперсточника уличенного в обмане. – Законник хренов! У нас дел невпроворот! Шеф торопит …

      – Александр прав, – раздался тихий, но твердый голос.

      У окна, заслоняя мультяшную луну, стоял мрачный силуэт в рыбацком плаще.

      – Покаяние веденого в заблуждения ни я, ни Цербер не примем.

      – Ну, шеф, при всем моем уважении, тогда половину новопреставленных надо бы это … того … на пересмотр … или как там у этих … у судейских, – мямлил Шура. Но подобрав нужный пример, воодушевился. – Особенно солдатиков. Уж кому, кому а им перед смертью по ушам поездили. Или этих. Как их? Ну которые слушают эти … как … коробочки … и смотрят как в синему … ну как? Маленькие есть, походные. И большие … как их? … А! Во! Телепиздоры.

      – Шура!

      – На то они и телепиз … – морячок пропустил замечания мимо ушей, – ну вы поняли … чтобы врать все время. Значиться все они эти … как, шеф? … во! … веденные в заблуждение. А эта, – он кивком указал на Лилю, – сама того … как там, Саша?

      – Обманываться рада, – грустно закончил за коллегу долговязый.

      – О! Точно. Так что, Шеф, мое мнение, какое будет у дамочки покаяние, такое и будет. Нам то что?

      Тип в рыбацком плаще ненадолго задумался. Затем, сложив руки на груди спросил:

      – Лилиана Шариповна, путь к Лету вы в праве выбрать сами. Какой дорогой поведете нас?

      – Шеф! – возразил морячок. – Так не честно!

      – Нет, нет, мон ами, – улыбнулся долговязый, – все в рамках Регламента.

      Шура поник и, огорченный, опустил кирку. Зеркальная брешь в пространстве захлопнулась.

      Лиля думала не долго. Вернее и не думала вовсе, потому, что о Викторе она думала всегда. Все эти пятнадцать лет брака. Нет, не правда. Семнадцать лет, с того самого момента, когда впервые увидела его на приеме по поводу открытия выставки. Высокий, стройный. Мужественное лицо удивительным образом контрастировало с по-детски добрыми, даже наивными глазами. Увидев такого мужчину, его стать, уверенность и врожденное рыцарство, можно было даже не спрашивать имени. Виктор – победитель.

      – Могу я вас пригласить на танец? – спросил он Лилю. В зеркале души, в темных, миндалевидных глазах, мелькали бесята хулиганства, подначиваемые дьяволом вызова всем мыслимым и не мыслимым нормам.

      – На подобных мероприятиях не танцуют, – заметила Лиля, хотя все ее части тела готовы были пустится в пляс.

      – Кто это решил? – поинтересовался Виктор. – Вы?

      – Это выставочная галерея, – принялась объяснять женщина, стараясь напустить в голос как можно больше строгости, – а не танцплощадка. К тому же, ни тематика Альбрехта, ни мой статус эксперта не позволяют нарушить правила.

      – Признаться, – удивился он, –