Стихотворения. Поэмы. Повести. Рассказы. Сергей Есенин

поэтом – значит петь раздольно,

      Чтобы было для тебя известней.

      Соловей поет – ему не больно,

      У него одна и та же песня.

      Канарейка с голоса чужого —

      Жалкая, смешная побрякушка.

      Миру нужно песенное слово

      Петь по-свойски, даже как лягушка.

      Магомет перехитрил в Коране,

      Запрещая крепкие напитки,

      Потому поэт не перестанет

      Пить вино, когда идет на пытки.

      И когда поэт идет к любимой,

      А любимая с другим лежит на ложе,

      Влагою живительной хранимый,

      Он ей в сердце не запустит ножик.

      Но, горя ревнивою отвагой,

      Будет вслух насвистывать до дома:

      «Ну и что ж, помру себе бродягой.

      На земле и это нам знакомо».

      Август 1925

* * *

      Руки милой – пара лебедей —

      В золоте волос моих ныряют.

      Все на этом свете из людей

      Песнь любви поют и повторяют.

      Пел и я когда-то далеко

      И теперь пою про то же снова,

      Потому и дышит глубоко

      Нежностью пропитанное слово.

      Если душу вылюбить до дна,

      Сердце станет глыбой золотою,

      Только тегеранская луна

      Не согреет песни теплотою.

      Я не знаю, как мне жизнь прожить:

      Догореть ли в ласках милой Шаги

      Иль под старость трепетно тужить

      О прошедшей песенной отваге?

      У всего своя походка есть:

      Что приятно уху, что – для глаза.

      Если перс слагает плохо песнь,

      Значит, он вовек не из Шираза.

      Про меня же и за эти песни

      Говорите так среди людей:

      Он бы пел нежнее и чудесней,

      Да сгубила пара лебедей.

      <1925>

* * *

      «Отчего луна так светит тускло

      На сады и стены Хороссана?

      Словно я хожу равниной русской

      Под шуршащим пологом тумана», —

      Так спросил я, дорогая Лала,

      У молчащих ночью кипарисов,

      Но их рать ни слова не сказала,

      К небу гордо головы завысив.

      «Отчего луна так светит грустно?» —

      У цветов спросил я в тихой чаще,

      И цветы сказали: «Ты почувствуй

      По печали розы шелестящей».

      Лепестками роза расплескалась,

      Лепестками тайно мне сказала:

      «Шаганэ твоя с другим ласкалась,

      Шаганэ другого целовала.

      Говорила: «Русский не заметит…»

      Сердцу – песнь, а песне – жизнь и тело…

      Оттого луна так тускло светит,

      Оттого печально побледнела».

      Слишком много виделось измены,

      Слез и мук, кто ждал их, кто не хочет.

      . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

      Но и все ж вовек благословенны

      На земле сиреневые ночи.

      Август 1925

* * *

      Глупое сердце, не бейся!

      Все мы обмануты счастьем,

      Нищий лишь просит участья…

      Глупое сердце, не бейся.

      Месяца желтые чары

      Льют