Дым на солнце. Рене Ахдие

количество раз возвращалась назад, петляя по мокрым от дождя улицам района Ивакура, – гарантируя, что никто не сможет раскрыть ее путь по следам. Когда она подошла к арочному каменному мосту и перешла по нему в рощицу белоснежных кизилов и бледно-розовых сакур, ее походка изменилась. Плечи опустились, а шея вытянулась. Это произошло машинально, стоило запаху цветущего ночью жасмина ударить ей в ноздри.

      Но все же она избегала всех главных дорог, кроме моста. Скрывшись под дождем из умирающих лепестков, она остановила дзинрикисю[2] и забралась под его изношенный парусиновый навес. Ее ресницы дрожали, а губы приоткрылись, беззвучно считая каждый ее вдох.

      Ити.

      Ни.

      Сан.

      Си[3].

      Затем девушка подняла подбородок. Ловкими движениями она поправила свою растрепанную одежду, приведя ее в полный порядок. Она распустила пучок на макушке и превратила его в элегантную прическу. Подобно одаренной мастерице перевоплощений, которой ее научили быть, девушка превратилась из дерзкого юноши в сдержанную загадку. Когда она наконец прибыла к воротам чайного дома, она дважды постучала, сделала паузу, а затем быстро ударила костяшками еще пять раз. Послышалось шарканье ног и шепот из-за ворот, а затем они распахнулись.

      Хотя эти слуги знали, что нужно отпереть дверь после этой серии стуков, никто не встретил девушку, как она и просила. Потому никому из них не придется лгать о том, что они видели ее. Неудача девушки не стоила жизней всех здешних молодых женщин, а цена за хранение ее секретов была слишком высока.

      Она прошла по полированным камням сада мимо журчащего ручья и трех его миниатюрных водопадов и окунулась в музыку звенящего смеха и ритмичного сямисэна. Затем она проплыла мимо элегантного сада с бонсай и обогнула чайный павильон, выходя к небольшому зданию неподалеку. У раздвижной двери с замысловатой резьбой ждала ее верная служанка Кирин с кувшином чистой воды в руках.

      Кирин поклонилась. Девушка ответила тем же.

      Когда девушка сняла сандалии, веснушчатая служанка толкнула раздвижную шелковую дверь, ведущую в комнату, вдоль стен которой стояли два больших сундука тансу[4] из красного кедра, обитого черным железом. Девушка переступила через высокий порог и уселась перед полированной серебряной поверхностью, находившейся за рядами изысканной косметики и стеклянных флаконов.

      Она уставилась на свое отражение. На изящные линии лица. Те самые, что так хорошо скрывали ее в этих стенах.

      – Не хотите ли принять ванну? – спросила Кирин.

      – Да, пожалуйста, – ответила девушка, не отводя взгляда.

      Служанка снова поклонилась и развернулась, чтобы уйти.

      – Кирин? – девушка повернулась. – В мое отсутствие ничего не доставляли в окия?[5]

      – Мне очень жаль, – Кирин покачала головой, – но сегодня для вас не было сообщений, Юми-сама.

      Асано Юми кивнула. Вернула взгляд к зеркалу.

      Ее брат Цунэоки

2

Дзинрикисю – колесное транспортное средство, перевозящее одного-двух пассажиров, которое тянет человек.

3

С яп.: один, два, три, четыре.

4

Тансу – японские традиционные переносные сундуки для хранения вещей.

5

Окия – дом, где живут гэйко и майко.