Дом Теней. Живиль Богун

сбоку под серо-бурой шиферной крышей зияло еще одно, треугольное чердачное окошко. Жилой вид этому мрачному строению придавало лишь крыльцо, крытое листом зеленого металлопрофиля, и ярко-зеленые наличники. «Слава богу, не голубые…» – промелькнула мысль. Если бы это убожество оказалось еще и «украшено» голубыми ставнями, столь популярными на российских просторах, София тотчас же развернулась бы и удрала восвояси.

      – Что ж, он и вправду большой, – первым подал голос Денис. Остальное оставил без комментариев, маму пожалел.

      «Сказочный терем, говоришь?» – не без горечи обратилась София к собственной памяти. Та ответила ехидным молчанием. Одно лишь не вызывало сомнений: в детстве она, София, обладала на редкость живым воображением!

      Пока новая хозяйка, оцепенев, взирала сверху на свою недвижимость, энергичный Дима выгрузил багаж пассажиров. Сумки вручил мальчишкам, чемодан подхватил сам.

      – Давайте руку! – он взял Софию под локоток. Спуск по тропинке, подозрительно смахивающей на канаву для стока дождевой и талой воды, требовал определенных навыков. Особенно если ты в замшевых сапожках.

      И София покорно дала себя доставить вниз, все еще слабо веря в происходящее. В тот момент она и не догадывалась, что легкая перманентная отрешенность станет для нее единственным способом не свихнуться.

      Зато сцену, разыгранную в этом театре абсурда минутой позже, она запомнила на всю оставшуюся жизнь. Обогнав взрослых, мальчишки ловко сбежали с пригорка, но в растерянности застыли перед воротами, совсем как небезызвестное парнокопытное из семейства полорогих.

      – Черт, как они открываются? – Денис беспомощно обернулся на водителя.

      – Не ругайся, – машинально буркнула София, но тоже посмотрела на Диму.

      Ворота, как известно, бывают разные: они могут распахиваться вовнутрь или наружу, разъезжаться в стороны или же подниматься вверх, как двери гаражей или решетки над мостами средневековых замков. Однако метод, продемонстрированный сибиряком Димой, жители цивилизованной Европы лицезрели впервые. Пристроив чемодан на более-менее сухую кочку, водитель развел руки пошире, ухватился за крайние доски, оторвал от земли всю конструкцию и перенес ее целиком к углу дома.

      София и мальчики, открыв рты, наблюдали за манипуляциями водителя. Поэтому не сразу обратили внимание на явившийся взору двор. А когда обратили, мягко говоря, не обрадовались. Вдоль стены дома, от забора к высокому крыльцу, шла дорожка, когда-то, похоже, отсыпанная гравием и обсаженная цветами. Но гравий давно затянула трава, а бордюры заполонила крапива, сквозь которую рыжели жухлые остатки многолетников. Крыльцо, выкрашенное все той же мутно-зеленой масляной краской, спереди окаймляли сорняки, а сзади почти полностью скрывал багряный девичий виноград. Тесный дворик переходил в сад, вернее, буро-желтую мешанину из непонятных плодовых деревьев и непомерно разросшихся кустов. В общем, сплошная осенняя унылость – и ноль очарованья, что бы там ни твердил поэт.

      – Ну вот, вроде бы все, доставил