Казино «Бон Шанс». Василий Веденеев

твоим звонком по телефону мне как раз приснилась Ирина.

      – Да? – заинтересованно взглянул на него Юри. – А она тебе только снится?

      – Что ты имеешь в виду? – не понял хозяин.

      – Неужели она тебе ни разу не позвонила по возвращении и вы не встречались? – лукаво улыбнулся Ояр. – Как говорят русские, старая или, как там, первая любовь не ржавеет!

      – Разве Ирина в Москве? Я слышал, она вышла замуж и надолго уехала за границу.

      – Все в прошлом, старичок, все в прошлом, – Юри откинулся на спинку стула и с иронией поглядел на Петра. Он знал, что его привычка называть приятеля «старичком» всегда приводила Меркулова в тихое бешенство, но, тем не менее, постоянно продолжал его поддразнивать. Значит, за долгие годы разлуки он не забыл об этом? И Ирина в Москве?

      – Она давно развелась и теперь у нее какой-то деятель из игорного бизнеса. Довольно противный пожилой тип, зато с тугой мошной, – хмыкнул Ояр. – Детей она отправила к бабушке и прислуживает новому падишаху: жить-то надо! Прежний муж, говорят, обчистил ее до нитки, а ЦК КПСС, где работал папочка нашей дорогой общей первой любви, приказал долго жить, как и папа.

      – Василий Иванович умер? – полуутвердительно спросил Меркулов.

      – Тебе о нем особенно жалеть нечего, – отрезал Юри. – Именно он тебе всю карьеру-то и поломал, когда ты не захотел обвенчаться с его доченькой.

      – Не смей так говорить, – набычился Петр. – То, что было между нами, было между нами! Понял?

      – Понял! – гость шутливо поднял руки ладонями вверх. – Давай лучше о тебе. Ты женат?

      – Да, – внезапная вспышка гнева уже прошла, и Меркулов старался говорить лениво-спокойно, хотя на душе остался какой-то неприятный осадок. – Женат. Дочери уже девятнадцать, недавно выдал замуж, а сын – еще совсем малыш, три годика.

      – Большая разница, – Ояр причмокнул, то ли выражая сожаление, то ли восхищаясь отвагой приятеля, решившего заводить в столь трудное время детей, и долил в рюмки водки. – За их здоровье!

      Выпили, вяло пожевали, Юри опять сбегал к окну поглядеть на машину, а потом спросил:

      – А ты что поделываешь?

      – Живу на переводах, – пожал плечами Петр. – Английский, немецкий. Удалось тут на три года съездить поработать в Африку, немножко зашиб деньжат, ребятишкам помочь.

      – Ты же был приличным китаистом? – удивленно поднял брови гость.

      – Как оказалось, это никому не нужно, особенно после того как, по твоему выражению, мне поломали карьеру. Спороли все регалии и отправили на улицу: добывать хлеб насущный в поте лица своего.

      – Врешь, – глаза Ояра стали жесткими и холодными. – Все врешь!

      – Ты о чем? – в свою очередь удивился Меркулов.

      – Сам знаешь, – отрезал Юри. – И я знаю о тебе все! Понимаешь, все знаю! Иначе не приехал бы.

      – Что знаешь?

      Но гость словно не слышал вопроса. Слегка ослабив узелок приевите и спустив пониже удерживавший его кусочек янтаря, он развалился на стуле и лениво процедил:

      – Не