Край дня Риты. Александр Ивлев

на карточку через их решетку. В тишине я слышу, как в трубке несколько секунд бьётся зуммер отбоя.

      Она отрывает взгляд от синего прямоугольника кредитки, валяющейся на смятой белой простыне и смотрит на меня. Ненависти нет – только растерянность. Её начинает трясти, я подсаживаюсь на кровать и кладу ей руку на холодное предплечье. Она тычется лицом мне в грудь. Я обнимаю её за плечи и начинаю поглаживать вздрагивающую в плаче спину. – Не надо, Рита… Это был сон. Мне тоже иногда сниться сон про… про… – я хочу рассказать ей о последнем дне в Панксатоне, но вспоминаю, что она, с некоторых пор, ненавидит этот городок. – И мне кажется, что нет его реальнее. Хочешь, пойдём в ресторан? Или я немного приберусь и схожу за мясом?

      Я отворачиваю одеяло, сваливаю содержимое сумочки Риты на край кровати укладываю её и накрываю плачущую и трясущуюся как от холода Риту одеялом. Она всхлипывает.

      Я вытираю её мокрое от слез лицо кончиком одеяла, подтыкаю его поплотнее и иду за мусорным пакетом и пластырем для порезанной ноги.

      Некоторое время я вожусь с её пяткой, из которой торчит осколок стакана, с трудом вытягивая его срывающимся со стекла пинцетом из маникюрного набора. Полчаса я собираю осколки и рассыпавшиеся таблетки, смываю пятна крови, очищаю пол пылесосом и протираю тумбочку. Рита лежит, смотрит в потолок и молчит.

      Потом я одеваюсь, накидываю пальто и захожу спросить, где она брала мясо. Она машет рукой в сторону окна.

      – У тебя есть деньги?

      – Вроде есть.

      – Подожди, у меня в кошельке немного наличных – возьми. Вдруг ты опять всё спустил на телефон и интернет.

      – Я …

      – Бери, бери…

      Рита, 6

      Шаги по коридору. За Филом закрывается дверь. Я слышу щелчок замка, дребезжание покачивающейся цепочки и в квартире на вр