Застенец 3. Дмитрий Билик

– не стал использовать Шарм. Удивительно, но сторож мне и слова не сказал. То ли правда после боя в Тольятти во мне что-то изменилось, то ли я уже немного примелькался.

      Утреннее оживление стихло, прошла пересменка. Чуть дальше по коридору женщина ругалась с каким-то пациентом из-за курения, которое строго запрещалось. В ответ ей густой бас сыпал неуверенными оправданиями.

      Сильвестра Александровича пришлось искать. Он оказался на обходе, и его я выцепил уже на втором этаже. Моего взгляда хватило, чтобы старший врач все понял. Он кивнул, поговорил еще немного с больными, затем вышел, и мы направились в кабинет.

      – Не ожидал Вас так скоро увидеть, Николай Федорович.

      – Я сам не ожидал, если честно. Но на ловца, как известно, и зверь бежит.

      Больше мы не проронили ни слова. Как оказалось, старший врач был человеком дела. Он внимательно осмотрел сульфар, выпавший из того… существа, коротко кивнул и протянул руку. Я ее немедленно пожал.

      – Приятно иметь дело с серьезным человеком, – произнес он. – Можете привозить свою больную. Положим ее под восстанавливающий амулет, посмотрим пару дней, если не поможет, добавим пару заклинаний.

      – Уже, – ответил я.

      – Что уже?

      – Уже привез. Лежит в телеге у входа в госпиталь.

      Бровь Сильвестра Александровича медленно поползла вверх, но на полпути остановилась.

      – Что ж, так даже лучше. Посмотрю ее сам, пока здесь. Пойдемте.

      По пути старший врач выхватил из палат пару крепких медбратьев, у самого выхода мы вооружились носилками, и такой процессией выбрались из здания.

      – Тулуп убери, – повелительно махнул старший врач Иллариону, подходя к телеге.

      А сам уже вытягивал длинные худые пальцы над лежащей пластом девушкой. Какое-то мгновение брови его хмурились, лоб то расправлялся, то вновь морщился, то и дело по лицу пробегало беспокойство. Вскоре старший врач госпиталя и вовсе закрыл глаза, словно окружающая действительность довольно сильно его отвлекала. И постояв так около минуты, вынес свой вердикт.

      – Случай непростой, если бы ее сразу к нам привезли…

      Он даже укоризненно посмотрел на Иллариона. Будто тот все это время прохлаждался и вспомнил про племянницу только теперь.

      – А если по существу, Сильвестр Александрович? – спросил я.

      – Поставим мы ее на ноги. Жизнь в ней теплится, более того, сама она жить хочет, остальное за нами. Заносите, – махнул он стоящим медбратьям. А те, точно предвосхищая слова начальника, уже положили носилки на телегу и перекладывали в них Ладу.

      – Спасибо большое, – протянул я руку старшему врачу.

      – Погодите, Николай Федорович. А оформить? У нас все серьезно.

      Я усмехнулся, интересно, конечно. Два заведения из одной сферы, а как все разительно отличается.

      – Он родственник, пусть сам и оформляет, грамоте обучен, – указал я на Иллариона. – И, Сильвестр Александрович, ему бы пропуск сделать, чтобы мог навещать.

      – Конечно, раз родственник, – пожал плечами тот, будто я сморозил