Хиллингар. Павел Шушканов

от меня. Они о чем-то разговаривали, затем обнялись. Прикрывая лицо рукой, невысокий человек в капюшоне поднялся на борт, остальные неспешно двинулись обратно с желтым окнам, из которых лился на пирс теплый свет.

      – Тебе билет выдать или что? – буркнул капитан.

      Баркас заурчал мотором и медленно двинулся в воды пролива. Я не спешил заходить в рубку, чувствуя себя паршиво и неловко. Присев на край коробки, накрытой плотным грязным брезентом, я смотрел как удаляется берег и скрываются в снежной дымке желтые окна. На темно-синем, почти черном небе виднелись очертания высоких дюн, за которыми лежала почти бесконечная равнина. Действительно край мира. Сказал бы мне кто-то полгода назад, что я окажусь здесь, когда сквозь окна смоленской кофейни я смотрел на залитую солнцем кладку крепостной стены, я сказал бы что моя тяга к северу заканчивается стрелкой Васильевского острова. Но север на то и север – его всегда мало. Не помню на каком сайте я прочитал про это место – городок среди льдов, где постоянно виден мираж хиллингар – невозможная и в тоже время притягательная для каждого путешественника точка на карте.

      Холодный ветер пробирал до костей. Тут не так страшны морозы, как ветра – по крайней мере это писал каждый первый путешественник. И я напишу, если не слягу с пневмонией в месте далеком от нормальной медицины. Я продолжал жаться от холода и изредка поглядывал на окно рубки. Видел седой косматый затылок капитана над высокой горловиной свитера и руки на замотанном синей изолентой штурвале. Избавившийся от капюшона пассажир оказался девушкой. Она сидела вполоборота ко мне, и я видел только остриженные до плеч каштановые волосы и кончик носа, на который норовили сползти очки. Прекрасно! Я снова почувствовал укол совести, но порыв ветра добавил еще как минимум миллион холодных игл, прошедших насквозь.

      ***

      Это был странный порт, да и не порт вовсе – такая же пристань, как и за проливом, только чушь шире. За ней двухэтажное здание, сложенное из кирпича и бревен. Во окнах второго – бревенчатого этажа горел яркий свет, в котором бешено вертелись снежинки. К высоким холмам жались еще несколько домов и радиовышка, но сквозь снег их почти не было видно.

      К счастью, здание оказалось гостиницей, пусть и не такой, к которым я привык. На первом этаже было темно. В свете фонаря, лившемся из окна, застыли пустые деревянные столы. Я расстегнул куртку, впуская под нее тепло фойе. Впрочем, фойе – слово громкое. Скорее – толстые стены, наполненные теплом, за которыми можно спрятаться от вездесущего пронизывающего ветра. Я долго пытался отыскать в полумраке стойку администратора, все время натыкаясь на небольшой, но уютный бар, пока не понял, что это она и есть. На стойке закипал электрический чайник. Рядом беззвучно мерцал белым экраном старый кнопочный телефон. В книге посетителей на этот день была заполнена лишь одна строчка – Анна Стрельникова. Видимо ее администратор отправился провожать вместе с багажом куда-то в недра здания. Не задержись я на пристани, вглядываясь в затянутый туманом