Хитра. Самюэль Бьорк

От них одни несчастья.

      Подруги согласно закивали, ведь в их семьях денег особо не было, и им, честно говоря, было приятно услышать, что даже у тех, у кого «Феррари» и «Ламборгини», бассейны и собственные конюшни с арабскими скакунами, есть темы для разговора с психологом.

      И тут Йессика, заговорив тише, попросила подруг подвинуться к ней поближе, и они сели кучнее на розовом ковре.

      – Я кое-что о них знаю.

      С серьезным взглядом прошептала она.

      – Секреты.

      Девушкам, само собой, стало страшно любопытно, но Йессика отказалась рассказывать дальше.

      Только провела пальцем по губам, словно застегнула рот на молнию.

      Даже представлять не хочу. Что будет, если об этом кто-нибудь узнает, вот что я могу вам только сказать.

      …

      – Ханна?

      В дверях показался улыбающийся психолог, и через мгновение Ханна уже сидела в кабинете. Там, за закрытой дверью, она ощущала себя в безопасности.

      Она еще в первый свой визит поняла это: сюда приходишь, словно в другой мир. Спокойно. Безопасно. Не было ни письменного стола, ни кушетки, на которой надо было лежать. Фабиан сидел в бежевом кожаном кресле, а она в точно таком же напротив. Кресла стояли на белом невероятно мягком ковре. Вдоль одной стены книжная полка, не переполненная, может, с дюжину книг, расставленных по цветам.

      В этом кабинете она себя очень хорошо чувствовала.

      Так хорошо, что чуть ли не испытывала угрызения совести.

      Вот бы остаться здесь навсегда и никогда не возвращаться домой.

      В мертвый дом.

      К мертвому взгляду.

      Мама.

      Которая всегда была такой живой.

      Которая всегда была для нее примером для подражания.

      Теперь лишь сгорбленная тень.

      Молча сидевшая на диване в гостиной.

      Она даже телевизор не включала.

      Не издавала ни звука.

      Где-то в своих мыслях.

      – Как ты, Ханна?

      Ханна отбросила дурные мысли.

      – Все хорошо, – ответила она, поджав под себя ноги.

      – А как твоя мама?

      – Все так же.

      – Так и не разговаривает?

      Ханна покачала головой.

      – Сегодня особенный день, верно? Хочешь поговорить об этом?

      Ханна чуть помедлила. И поняла, что не хочет.

      Шестнадцатое июля.

      Три года с исчезновения.

      Она надеялась, они сходят с мамой вместе.

      К тому месту, где брата видели в последний раз.

      Но нет.

      Ханна одна поехала на велосипеде.

      Как и в прошлом году.

      Собирая цветы по пути.

      – А это обязательно? – наконец спросила Ханна, ощущая в горле комок, подступивший еще по дороге, и надеясь, что слезы не вырвутся наружу.

      – Нет, нет, конечно нет. Это тебе решать. Это твое пространство. Можем говорить о чем угодно.

      Поначалу она отнеслась к нему скептически. Психолог показался ей каким-то несуразным, начиная с его имени. Что за имя такое – Фабиан Стенгель?