Штрихи. Сергей Василич

расставленных столах рядами стояли одинаковые пакеты, наполненные какой-то снедью. Пытаясь найти нужное, Вадик стал медленно обходить полки, но затем, поняв всю тщетность задуманного, тяжело вздохнул и взял первый попавшийся пакет.

      – Вы не заполнили анкету! – сказала Вадику раскосая кассирша, когда он поставил на ленту свой пакет. – Без анкеты не продаём!

      – А где ж мне ответить, что я не согласен с новым порядком? – спросил Валик.

      – А и ни надо, – услышал он ответ. – Так ложьте! – подставила кассирша ящик. – Все равно результат уже известный.

      Расплатившись, Вадик, как во сне, пошел домой, прижимая к себе злополучный пакет.

      Придя домой, Вадик стал выкладывать продукты из пакета. Вот сметана, к удивлению, еще не просроченная. Вот сыр, вроде без плесени. Вот хлеб, ничего так, довольно мягкий. Вот ещё, ещё, ещё…

      Стоп! А это что?

      Вадик понял, что вот он, момент истины!

      Внизу пакета лежала гнилая, как всегда, картошка.

      Двадцатое число

      Никогда ещё Толику Хрюшечкину так не везло, как в этот четверг. Ну посудите сами: идешь себе по улице, никого не трогаешь (зачем трогать?), размышляешь, где бы разжиться энным количеством заветных билетов Банка России для поправки здоровья, а тут на тебе, денежки сами идут в руки. Видимо, небесная канцелярия, проявив сочувствие к Толику, решила выписать ему материальную помощь.

      Впрочем, давайте по порядку.

      Идет, значит, Толик по тротуару, думу думая о том, как всё же несправедливо устроена жизнь – ещё вчера ты имел в своем распоряжении некоторое количество ценных бумажек, полученных в кассе родного завода, и оставшихся после уплаты дани своей благоверной (ну, случайно так потерявшихся в кармане, вы же понимаете), а сегодня вдруг обнаружилось, что ты нищ и убог благодаря неуёмной бдительности этого домашнего мытаря.

      Так вот шёл себе Толик, погружённый в свои чёрные мысли, в душе награждая разными зоологическими эпитетами жену, а до кучи и тёщу, не имеющую, впрочем, к грабежу ни малейшего отношения, как вдруг споткнулся о вздыбившуюся по причине некачественной укладки плитку. Тут уж Толика прорвало – теряя равновесие, он, как часто бывает в таких случаях, кратко и ёмко, с использованием ненормативной лексики, высказал свое мнение об умственных способностях главного городского благоустройщика, одновременно унизив национальное самосознание укладчиков, а также выразив горячее желание выгнать из города всех понаехавших. Возможно, что успело бы досталось и президенту, но в последний момент чья-то сильная рука помешала Толику установить контакт с тротуаром и президент на сей раз остался не у дел.

      Сохранив таким образом вертикальное положение, Толик поглядел на обладателя руки. А поскольку он был в общем-то достаточно воспитанным человеком, то искренне поблагодарил своего спасителя, по ходу, однако, соображая, как бы вместе со словами "Ну что вы, не стоит благодарности" получить от него некоторую компенсацию морального вреда. Впрочем, не только морального: коленку-то Толик успел зашибить и она