Касаясь Пуст0ты. Евгения Драгомир

подработки разрешено для одного человека?

      – Десять.

      – Сколько из них у вас осталось в запасе на сегодня?

      – Нисколько.

      – То есть вы потратили их все и подумали, будто лучшим решением будет избавиться от чипа?

      – Избавиться от себя,– выдал Гибсон абсолютно серьезно.– Я не хочу становиться обузой для своей семьи. Не хочу, чтобы они боялись меня, боялись, что я могу стать многоликим. Они тот месяц едва пережили. Когда я сказал, что мой левый глаз перестал видеть, они начали запирать двери своих комнат. Для них мое увечье стало неким сигналом, предупреждением, что завтра я не просто лишусь руки или ноги, а потеряю рассудок. Я не хочу, чтобы они страдали, только потому, что я не способен выполнять требования компании.

      – Вы не думали сменить работу?

      – Я работал красильщиком двадцать лет. Мое тело не выдержит без наномашин, которые полагались на фабрике. А работа с такой же процентной компенсацией требует обучения, денег, которых у меня – нет. Я все отдавал в семью.

      Доран покачал головой и все тем же ровным голосом продолжил спрашивать:

      – Вы сами пытались извлечь чип, или вам кто-то помог?

      – Сам.

      – Что ж, с основным мы определились, а теперь перейдем к ряду обязательных вопросов. Ответы на них либо подтвердят вашу вину, либо повесят ее на кого-то другого. Отвечайте кратко. С вами пытались связаться люди «АрКейна»?

      – Нет.

      – Люди «АрКейна» предложили вам извлечь чип?

      – Нет.

      – Вы пытались выйти на людей «АрКейна», чтобы они помогли вам извлечь чип?

      – Нет.

      – Вы член «АрКейна»?

      – Нет.

      – Процедура закончена.

      Доран разжал руку, и нечто, подобное облегчению, отпечаталось на лице Гибсона. Будто пояса, удерживающие его тело на стуле, в один миг исчезли.

      – Вы поступили правильно, мистер Гибсон. Те, кто не может жить по правилам системы, должны избавить других от опасности, которую представляет.

      – Он ваш, мистер Юнг. – Доран махнул рукой и направился к выходу.

      Говорил он сдавленно, будто с каждым словом упрашивал себя сказать хоть что-то. Лицо его побледнело, и я мог поклясться, что увидел на щеках следы от слез. Точно такие же, проступали на лице Гибсона пару минут назад.

      – Юкн…– я хотел окликнуть его, хотя не понимал зачем. Он даже не поймет, что это я.

      Доран достал из кармана небольшой мяч и начал перекидывать из одной руки в другую, будто этим движением расчитывал унять дрожь.

      – Что ж, хорошо поработали, мальчики. Самое время заканчивать.

      Мистер Юнг водрузил ладонь мне на плечо и воодушевленно протянул:

      – Сделаешь это, Кай?

      Меня должен был почтить его выбор, но я лишь сильнее захотел оказаться снаружи. Как и все остальные, выйти за дверь, осесть в дежурке за чашкой кофе или чая и понадеяться, что это был единственный вызов за ночь. Но мистер Юнг никогда не меняет свой выбор. Он подтолкнул меня вперед и одобрительно потянул большой палец кверху.

      – За