Марь. Татьяна Корсакова

с кипятком и травами, он сидел неподвижно, с прямой спиной и сложенными на коленях руками. На лице его блуждала все та же благостная улыбка. Она сделалась шире, когда из-за печной занавески выглянула Катюша.

      – Ой, – сказал Серафим и встал из-за стола с такой порывистостью, что едва не опрокинул стул. – Ой, какая!

      Такими глазами смотрят маленькие дети на новую игрушку или подаренного котенка. Стеше сделалось не по себе. Она попыталась заступить Серафиму дорогу, но баба Марфа строго велела:

      – Сядь! От него беды не будет.

      – От Серафима беды не будет, – подтвердил юродивый и шмыгнул в сени. – Подарок от Серафима будет, – донесся оттуда его бас. А через мгновение он вернулся в комнату, неся деревянную птичку на веревочке. Веревочку Стеша заметила не сразу, и в первое мгновение ей показалось, что птичка парит в воздухе, что резные ее крылышки трепещут.

      – Подарок! – Серафим подошел к печи, поднял руку с птичкой вверх, так, чтобы прячущаяся за занавеской Катюша смогла до нее дотянуться. – Птичка-невеличка, заря-заряничка. Подарок.

      Катюша поколебалась несколько мгновений, а потом взяла птичку, прижала ее к щеке с совершенно счастливым выражением. Такое выражение лица Стеша видела у младшей сестры в последний раз, кажется, еще до войны. Она сглотнула колючий ком и ободряюще улыбнулась Катюше, а потом благодарно – Серафиму. Кем и каким бы он ни был, а Стеша была благодарна ему уже за то, что он подарил радость ее сестренке.

      Заварился чай, и она поставила перед Серафимом большую алюминиевую кружку.

      – Рано еще, – сказал он, бесстрашно делая большой глоток кипятка.

      – Не рано. – Баба Марфа покачала головой, сказала ласково: – Ты, Серафим, все равно попробуй, послушай.

      – А сами вы что, тетушка? – Серафим посмотрел на нее поверх чашки.

      – Старая я стала, слух не тот. Еще и… обстоятельства. – Она как-то по-особенному посмотрела на Стешу. Наверное, это они с Катюшей и были теми самыми «обстоятельствами».

      – Старость – не радость, – радостно закивал Серафим и сделал еще один глоток.

      – Откуда вы знали? – спросила Стеша, вмешиваясь в этот странный, лишенный всякого смысла диалог. – Откуда вы знали, что нужно взять с собой птичку?

      – У него всегда с собой птички, – сказала баба Марфа сухо.

      – И ножичек! – Серафим положил на стол складной нож. – Трофейный ножичек! Хочешь птичку, Стэфа?

      – Не хочу, спасибо.

      – Правильно. – Он снова кивнул. – Ты не птичка. Ты змейка. Я тебе в другой раз змейку подарю. У меня есть.

      – Согрелся, Серафим? – перебила его баба Марфа неожиданно резко, словно боялась, что он может наговорить глупостей. Или лишнего?

      – Согрелся, тетушка.

      – Тогда пойдем. По свету нужно управиться. Тебе потом еще в деревню возвращаться.

      Баба Марфа встала из-за стола.

      – Никому дверь не открывай! – Она посмотрела на Стешу, как на маленькую.

      – По