Равенсбрюк. Жизнь вопреки. Станислав Аристов

шансы дожить до освобождения.

      В отличие от В. Софски, исследователь уделял внимание аспектам выживания и сопротивления в концентрационных лагерях, отмечая нетождественность данных понятий. Тем не менее оба термина требовали более четкого определения, что не нашло своего выражения в монографии Г. Армански.

      С 1990-х гг. европейские историки продолжили интенсивно разрабатывать тему проблемы выживания заключенных сквозь призму сопротивления в концентрационном лагере, действуя, однако, в рамках понятия, предложенного Г. Лангбайном. Например, Б. Штребель рассматривал сопротивление на трех последовательных уровнях: на первом уровне узники боролись за право реализовать собственные элементарные потребности, на втором – у заключенных возникала солидарность, и лишь на третьем уровне могли появиться организованные формы сопротивления. Он отмечал, что границы между этими уровнями были подвижны, тесно взаимосвязаны между собой и обусловливали друг друга[119].

      Особо Б. Штребель отмечал гендерную специфику сопротивления заключенных в концентрационном лагере. Ученый подчеркивал, что благодаря психическим и физическим особенностям, а также опыту женщин как домохозяек узницы были менее склонны к насилию, но лучше организовывали группы, делили рацион питания, следили за внешним видом[120].

      Немецкий историк предлагал разделить так называемое организованное сопротивление на две составляющие: открытое сопротивление и скрытое сопротивление. К первому Б. Штребель относил следующие действия узниц: восстание, забастовку, коллективный отказ от работы и премий, побеги. Под скрытым сопротивлением он подразумевал: индивидуальный отказ от работы, саботаж, получение информации о происходивших событиях, контакты с внешним миром, попытки сообщить о преступлениях в концентрационных лагерях, обеспечение доказательной базы по преступлениям СС, культурную, религиозную и политическую деятельность, проведение нелегальных учебных занятий, помощь наиболее притесняемым группам узниц, образование интернационального лагерного комитета[121].

      Касательно концентрационного лагеря Равенсбрюк ученый подчеркивал, что сопротивление было прежде всего борьбой за человеческое существование. Б. Штребель отмечал, что для оказания реальной поддержки находившимся рядом солагерникам требовался доступ к постам лагерного «самоуправления»[122]. В свою очередь, непосредственное противостояние СС не могло ничего изменить – победы в форме отказа от премий или актов саботажа оставались символическими[123].

      В целом исследования последних лет, посвященные сопротивлению в концентрационных лагерях, безусловно, внесли существенный вклад в изучение проблемы возможностей выживания заключенных[124]. Однако внимание ученых акцентировалось преимущественно на узниках, оказавшихся в лагере по политическим мотивам.

      Советская историография на протяжении долгого времени также

119

Strebel B. Das KZ Ravensbrück. Geschichte eines Lagerkomplexes. Padeborn: Ferdinand Schöningh, 2003. S. 530.

120

Ibid. S. 532.

121

Ibid. S. 534–562.

122

Ibid. S. 534.

123

Ibid. S. 564.

124

Помимо работы Б. Штребеля см., например: Distel B. Widerstand der Verfolgung // Hrsg. Benz W., Pehle H. W. Lexikon des deutschen Widerstandes. Frankfurt-am-Main: S. Fischer Verlag GmbH, 1994. S. 113–127; Swiebocki H. Spontane und organisierte Formen des Widerstandes in Konzentrationslager am Beispiel des KL Auschwitz // Hrsg. Herbert U., Orth K., Dieckmann K. Die nationalsozialistischen Konzentrationslager. Entwicklung und Struktur. Berlin: Wallstein Verlag, 1998. S. 959–983; Garbe D. Selbstbehauptung und Widerstand // Hrsg. Benz W., Distel B. Der Ort des Terrors. Geschichte der Nationalsozialistichen Konzentrationslager. München: Verlag C.H. Beck oHg. Band 1. 2005. S. 242–257.