Самородок. Ирина Беседина

за стол.

      Берг налил спирт из небольшого стеклянного запотевшего от холода графина в гранёные стаканы.

      – За знакомство!

      Выпили. Запили студёной водой. С наслаждением, не торопясь, стали есть. Огурчики, грибочки, жаркое, красная рыбка, даже картошечка, о которой на Севере можно только мечтать. После жидкой баланды, тухлой рыбы, перловой или овсяной каши стол был сказочным. Всё хотелось хватать, запихивать в рот и есть, есть, есть. Но мы сдерживали себя.

      Хозяин, видимо, понимал состояние своих гостей и не мешал разговорами. Мы старались вести себя, как люди приличные. Поели не торопясь, и в меру. Человеческий облик из-за еды не потеряли.

      – Как же вы угодили в зону?

      Он вопросительно взглянул на меня.

      – Не пойму до сих пор. Кто-то донёс, что я неправильно лечу людей, связан с какими-то заговорщиками, залечиваю людей до смерти. И засадили в тюрьму как «врага народа» на десять лет. Хорошо ещё не расстреляли. А я вообще никого из этих заговорщиков не знаю, – сказал я.

      Пока я говорил, Лев увидел за спиной Берга женщину. Она показала пальцем на меня и приложила палец к губам. Это был явный запрет говорить. Повторив этот жест ещё раз, и глядя с каким-то непонятным тревожным выражением на меня и затем на Берга, она так же молча и быстро исчезла. Близинский ничего не понял. Но то, что лучше о чём-то промолчать, он усвоил.

      – Ну а вы? – Берг обратился к явно озадаченному Близинскому.

      – По одной статье мы, по пятьдесят восьмой, – ответил Лев сдержанно.

      – Почему отдали самородок мне лично? Не старшому? Соблазна оставить себе не было?

      – Нет! – ответили хором.

      – За волюшку любой самородок отдадим, – сказал Близинский.

      – Воля нужна, – подтвердил я. – А бригадиру, конечно, можно было отдать, но ведь такой самородок он наверняка бы приписал себе. А нас, чего доброго, можно и на ножичек поднять. Пёрышко в бок – и никаких проблем. Свидетелей не будет. Ему же зачёт идёт. А он с блатными в дружбе.

      Берг покачал головой.

      – Нам для начала хотя бы режим облегчить. Хоть какую-то волю получить. Осточертело работать на блатных.

      Лев не питал больших надежд.

      – О воле пока говорить рано. Попробую договориться с лагерным начальством, чтобы оставить вас временно у себя.

      – Спасибо. Для нас это очень важно.

      – Работа для вас будет. А сейчас пока несколько дней отдохнёте. Постарайтесь не светиться, в посёлок не выходите. Сами понимаете, посёлок маленький, а я не Господь Бог. Даже когда договорюсь о вас с лагерным начальством, ваше пребывание здесь не должно быть всем известным. Я за вас отвечаю, вы должны это понимать и не делать глупостей. Спокойной ночи.

      – Спокойной ночи, – ответили мы.

      Берг вышел. Разговор на этом был окончен. Тут же появился вездесущий армянин. Пригласил нас следовать за собой.

      – Будете жить в гостевом доме.

      Мы вышли на улицу. Я оглянулся. В ярко освещённом окне мелькнуло женское лицо. Всего лишь момент длилось видение. Но сердце забилось в груди гулко и тревожно, во рту мгновенно пересохло, ноги стали ватными. «Что