День гнева. Новая сигнальная. Север Гансовский

у нас в столовой, я тоже, вместо того чтобы сразу отправиться к Мохову и узнать, ответил ли он мне какой-нибудь запиской, принялся надевать рубашку, которую взял из ванной.

      В конце концов было не так уж существенно, в рубашке я буду ходить по поселку или в одних только пижамных брюках. Все равно меня никто не мог видеть, и холодно мне тоже не было.

      Но, как только я пробовал натянуть рубашку на себя, материя бесшумно и без всякого сопротивления рвалась, и скоро по всей комнате плавали, медленно опускаясь на пол, оторванные рукава и полы.

      Потом я попытался приладить на ногу согревающий компресс (надо было, конечно, охлаждающий, как полагается при вывихах и переломах). Но бинт рвался у меня под руками, и в конце концов я просто надел ботинок на босу ногу.

      И только после этого я пошел к Мохову.

      Выходя из дому, я подумал о том, как успел уже разрушиться наш коттедж за это время. В столовой была выбита оконная рама, на кухне по полу рассыпались осколки разбитой Жорой бутылки, выходная дверь, сорванная с петель, валялась в саду на траве.

      К Андрею Андреевичу я опять полез через окно кабинета.

      Я перемахнул через подоконник и увидел, что Мохов и его жена Валя стоят рядом у стола. У обоих на лицах было такое выражение, будто они к чему-то прислушивались.

      Я ожидал, что на столе будет приготовленная для меня записка, но ее не было.

      В руке у Вали был нож для резанья хлеба. По всей вероятности, она готовила завтрак, когда Андрей позвал ее.

      В моем нервном состоянии я почувствовал, как во мне нарастает раздражение. Почему же он не ответил на мою записку?

      Потом я взглянул на ручные часы, и сердце у меня похолодело. С тех пор как я был здесь в кабинете, прошло всего четыре нормальных «человеческих» минуты!

      Мои размышления возле гаража, бег по волнам через залив, погоня за Жорой вдоль линии железной дороги, спасение девочки и обратный путь в поселок – все уложилось в четыре обыкновенные минуты.

      Черт возьми, конечно, Мохов не успел ничего как следует сообразить.

      А я уже вернулся после всех своих приключений и хочу получить ответ на свое письмо!

      Я сел на стул сбоку от Андрея и стал смотреть на них обоих.

      Бесконечно медленно эти две живые куклы поворачивали друг к другу головы, и бесконечно медленно на их лицах расплывались улыбки.

      Минут пятнадцать прошло, пока они наконец улыбнулись друг другу, и Валя начала раскрывать рот. Наверно, она собиралась сказать мужу, чтобы он не мешал ей собирать на стол.

      Когда я влезал в окно, поднятый мною ветер подхватил со стола сорванный листок настольного календаря, и в течение по крайней мере десяти минут этот листок косо плыл в воздухе в угол комнаты.

      Я встал, осторожно снял машинку со стола и поставил ее на пол – пусть Валя тоже убедится, что все это вовсе не шутки. Взял из неподвижной руки Андрея карандаш и крупно написал на ватмане поверх его чертежа:

      Я живу в другом времени. Подтверди, что ты прочел и понял, что здесь написано. Напиши мне ответ. Я не