Прости за любовь. Кристина Лин

его обратно. Кажется, он выкупил его у какого-то кооператива. А может, и нет… в общем, я толком и не помню уже.

      Как интересно! Череда поколений, жизнь которых протекала в этих стенах. Невольно подумалось о том, что камень все это помнит. Люди приходят и уходят, одно поколение сменяется другим, меняются мода и стиль, а камень так и стоит на месте, молчаливым свидетелем всех этих событий.

      – А ты? – поворачиваюсь к мужчине лицом. – Тоже жил в этом доме?

      Его глаза блеснули арктическим холодом, и я тут же пожалела о том, что так опрометчиво забылась. Этот человек, он опасен. Не знаю, откуда я знаю это. Просто знаю, чувствую.

      – Я приезжал сюда на лето в детстве, пока были живы бабушка с дедушкой, – говорит Руслан.

      Отворачиваюсь, делая вид, что засмотрелась на лепнину на стене. А, на самом деле, потому, что не могу выносить его взгляд, не ощущая дрожь во всем теле.

      – А сейчас почему не живешь здесь?

      – У меня квартира в городе, мне так удобно, – доносится до меня хорошо поставленный голос мужчины. Если не смотреть ему в глаза, то не так страшно. – А, вообще, не знаю… просто так сложилось. Да и дом нуждается в капитальном ремонте. Я бы тут все переделал. Все это старье… оно нуждается в замене…

      Что?! Нет! Только не это!

      – Это же просто преступление! – срываюсь.

      Ну какое мне дело, что он станет делать со всем этим? Это же не мой дом! И меня никто не спрашивал!

      Но я просто не могу молчать!

      – Нельзя уничтожать такую красоту! – резко поворачиваюсь к мужчине и со всей бесстрашностью, на которую способна, заглядываю в его холодные глаза. Его безразличие к прекрасному настолько задело мои глубинные чувства, что я забыла о том, как сильно боюсь его.

      Пусть внутри этого мужчины пустота и безразличие, но у меня еще остались чувства!

      – Ты думаешь? – спрашивает он безразличным тоном.

      Не знаю, как ему это удается, но интонация его голоса не меняется, практически никогда. Я не помню, чтобы слышала в его голосе хоть какие-то эмоции, хоть раз. Нет, он всегда стабильно идеален.

      – Это же история! История твоей семьи! Неужели тебе не жаль ее стирать?! – понесло меня, знаю. Но я слишком долго проливала слезы после утраты, думая лишь о том, как несправедлива ко мне жизнь. И теперь меня, словно, прорвало. Слишком большой и великой выглядит эта старина. И он, да!, даже он!, не имеет права ее уничтожать!

      – Помоги мне все здесь обустроить, – предлагает Руслан вдруг.

      – Что? – теряюсь вмиг, – обустроить…?

      – Дом, конечно, – продолжает мужчина. – Тут давно пора сделать ремонт, а у меня все руки не доходят. Да и времени на это нет.

      – Не…, – бормочу, – я не смогу…

      – Ты чем-то занята сейчас?

      Серые льдинки взяли в плен мое лицо. Они впились в мои глаза арктическим холодом, прожигая насквозь и не давая мне шанса вырваться из их магического захвата. По телу прокатилась дрожь, и колени начали мелко трястись. Моя бравада кончилась, и теперь