Застенец. Дмитрий Билик

так, будто мы только что выиграли лигу чемпионов. Даже на руки меня подняли, придурки. Мои придурки.

      – Собрались, – тормошил я каждого, оказавшись на ногах. – Сейчас самое тяжелое начнется.

      И оказался прав. Вместо хава тренер москвичей выпустил центрального защитника, высокого пацана с квадратным лицом. Вот только легче нам не стало.

      Совершенно не ощущалось, что у противника не хватает одного игрока. Напротив, нас возили, будто это мы были в меньшинстве. Вдобавок и стыки стали еще жестче, противник то и дело норовил нарваться на карточку. Только мне в центре поля раза четыре хорошенько дали по ногам. Но даже здесь чувствовался профессионализм. Фолили москвичи именно в тот момент, когда перекрывали судье обзор. Степанычу приходилось свистеть по факту, когда он видел, как я валился на газон.

      – Реф, сколько осталось? – спросил я пробегая рядом.

      – Две минуты, – мельком взглянул на часы Василий Степаныч.

      Хотелось, чтоб меньше. Москвичи устроили настоящий навал на наши ворота. Как мяч еще не залетел в сетку – я до сих пор не понимал. Точнее, понимал. Мы сейчас показывали, наверное, свою лучшую игру. Бегали на морально-волевых. Все же стычка перед матчем пошла на пользу. Все понимали, что именно сейчас нельзя пропускать никак. Попросту никак. Надо выстоять.

      Мы опустились так низко, как только могли, не помышляя о нападении. Даже Максон «сел» на свою половину поля. А все остальные и вовсе не пытались выйти из штрафной.

      Забавно, но несмотря на нарастающую боль, я, наверное, был самым подвижным из всей команды. Даже не чувствовал, что устал. Прямо сейчас готов еще тайм отбегать.

      – Бить не давайте! – кричал Ибра, которому мы закрыли почти весь обзор.

      Оно и верно. Если сейчас отскочит какой-нибудь рикошет, он даже среагировать не успеет.

      Мяч перешел к Спиридонову. Тот сделал ложный замах, прокинул вперед, чтобы следующим касанием пробить по воротам. Именно тогда я успел выскочить и обокрасть его, после чего помчался, как подорванный. Бежал так, словно не было сыграно тайма, а меня, свежего, только что выпустили на поле.

      Опорник соперника попытался схватить за плечо, но я двинул им так, что он улетел в сторону. В грязном подкате, даже не пытаясь сыграть в мяч, на меня несся один из защитников. Не знаю, как мне удалось в последний момент подпрыгнуть. Теперь между мною и воротами соперника были всего лишь половина поля, второй защитник и вратарь. Голкипер вышел слишком далеко, и сейчас с прытью испуганного кабана бежал обратно. Такое ощущение, что даже быстрее меня.

      Но я увидел то самое окошко, в которое и можно было забить. Перекинуть голкипера. Раньше меня бы смутило расстояние. Все-таки, так далеко я точно никогда не бил. Однако именно теперь вкупе со все более нарастающей болью в животе укреплялась и решимость. Поэтому я прокинул мяч на несколько шагов вперед, разбежался и шмальнул.

      Замерли все. И мои пацаны, и москвичи, и зрители. Лишь вратарь вытянулся в тщетной попытке достать мяч, пущенный ему за шиворот. Но тот пролетел под