Княжеское правило. Вадим Загоренко

за собой.

      Спальня князя Владимирского была намного скромнее остального дворца. Простые белые стены, широкое окно, дубовый стол и стулья, просторная кровать и пара сундуков – все добротное, хорошо сделанное, но не роскошное. Меч святого Бориса был брошен стоял в углу, рядом с тазом с водой.

      Самой необычной частью убранства был портрет отца князя – Юрия Долгорукого. Священники такие мирские изображения не одобряли, считали их проявлением гордыни. Но Боголюбский явно не стеснялся показывать портрет гостям и повесил его напротив входа.

      Князь прошаркал к небольшому камину и недовольно потыкал ногой сваленные внутри дрова.

      – Я его и так, и сяк. А оно не горит никак! Посмотри, что там, а?

      Олег кивнул и полез в камин, украдкой оценив украшенную искусной резьбой решетку. На ощупь дрова оказались мокрыми.

      – Княщь, так они сырые совсем.

      – Правда? А я и не заметил! Вот ведь лентяи безрукие! Проверь в корзинке, может там сухие со вчера остались.

      Олег быстро вытащил сырые дрова и начал собирать новые из стоявшей рядом корзины. Под взглядом князя сонливость и опьянение как рукой сняло.

      Боголюбский присел на кровать и тяжело вздохнул.

      – Ты откуда, Олег? – спросил он, глядя в окно.

      – Средняки. Это село такое. Под Суздалем.

      – Так ты наш, залесский? А чего к Михаилу пошел служить, а не ко мне?

      – Отец посоветовал. Сказал, что у тебя и так дружина большая. А в Торческе у него друг был, мне помог устроиться, – Олег выцепил из корзины две сухих деревяшки и кинул их в камин. – Два года вот с ними хожу.

      – Молодец. В осаду в Торческе сидел?

      – Да именно что сидел! – пожаловался Олег. – Посмотрели на Ростиславичей пару седмицы, из луков постреляли, камнями покидались. А потом они ушли и все.

      – Понятно. На Киев в том году не ходил?

      – Нет, оставили меня город сторожить. Вообще в настоящем бою не был, – стыдливо признался дружинник.

      Почему-то ему не хотелось ничего скрывать от князя. Может из-за браги, может из-за жары, но Боголюбский вдруг показался ему добрым, давно знакомым стариком, который всегда готов выслушать и дать совет.

      – Да не рвись ты в пекло. Успеешь еще, – князь поморщился, будто от внезапной боли. – Под Киевом вообще хорошо, что не был. Проигрались мы тогда знатно… Жена есть?

      – Нету. Я парень вольный.

      – Правильно, гуляй, пока можешь! У меня вот вроде есть супруга, а вроде и нет. Уже сколько времени раздельно живем.

      На это Олег ничего не ответил. Ляпнуть лишнего очень не хотелось.

      Набрав сухих дров и хвороста, Олег начал работать огнивом. Раз, два – и комнату осветил яркий огонь. Князь довольно крякнул, подобрался поближе и вытянул руки к пламени.

      – Ух, хорошо… Цени молодость, Олежка. С возрастом кости начинает ломить, глаза ничего не видят.

      – Слышал такое, да – осторожно ответил Олег.

      – А еще всего бояться начинаешь, особенно вечерами, – после тишины добавил князь. – Прямо трясет