Спартак. Рафаэлло Джованьоли

Помпей Великий!.. – восклицали тысячи голосов.

      Войдя в цирк, Помпей занял место на площадке оппидума. Он приветствовал народ изящным поклоном и, поднося руки к губам, посылал поцелуи в знак благодарности.

      Гнею Помпею было около двадцати восьми лет; он был высокого роста, геркулесовского телосложения; необыкновенно густые волосы его почти срослись с бровями, из-под которых глядели большие миндалевидные черные глаза, правда, малоподвижные и невыразительные. Суровые и резкие черты его неподвижного лица и могучие формы его тела производили впечатление мужественной, воинственной красоты.

      Уже в двадцать пять лет этот юноша заслужил триумф за войну в Африке и одновременно получил от самого Суллы, вероятно в минуту необычайно хорошего настроения, прозвище Великий.

      Он сумел завоевать любовь всех легионов, состоявших из ветеранов, закаленных в трудах и опасностях тридцати сражений и провозгласивших его императором.

      Быть может, громкие приветствия, которыми встретили Помпея римляне, собравшиеся в Большом цирке, отчасти объяснялись ненавистью к Сулле. Не имея возможности выразить эту ненависть иным способом, народ проявлял ее в рукоплесканиях и похвалах Помпею как единственному человеку, способному совершать подвиги, равные подвигам Суллы.

      Вскоре после прибытия Помпея появились консулы, срок полномочий которых истекал первого января следующего года, – Публиций Сервилий Ватий Изаурик и Аппий Клавдий Пульхр. Впереди Сервилия, несшего службу в текущем месяце, шли ликторы. Позади Клавдия, исполнявшего обязанности консула в прошлом месяце, также шли ликторы, неся фасции.

      Когда консулы появились на площадке оппидума, все зрители поднялись как один в знак уважения к высшей власти республики.

      С прибытием консулов бескровное сражение учеников прекратилось, гладиаторы, которым предстояло участвовать в сражениях, ожидали только сигнала, чтобы, по обычаю, пройти перед властями. Взгляды всех были устремлены на оппидум в ожидании, что консулы подадут знак начинать состязания, но консулы окидывали взглядами ряды амфитеатра, как бы ища кого-то, чтобы испросить у него позволения. Действительно, они ожидали Луция Корнелия Суллу, который хотя и сложил с себя звание диктатора, но оставался верховным повелителем в Риме.

      Наконец раздались рукоплескания, сперва слабые и редкие, а затем все более шумные и дружные. Все взгляды обратились к Триумфальным воротам, через которые вошел в цирк в сопровождении многих сенаторов, друзей и клиентов Луций Корнелий Сулла.

      Этому необыкновенному человеку было пятьдесят девять лет. Он был довольно высок ростом, хорошо и крепко сложен, и если в момент появления в цирке шел медленно и вяло, подобно человеку с разбитыми силами, то это было последствием тех непристойных оргий, которым он предавался всегда, а теперь больше, чем когда-либо. Но главной причиной этой вялой походки была изнурительная неизлечимая болезнь, наложившая на его лицо и на всю фигуру печать тяжелой,