Агнешка. Ольга Киселева

здравствуй! – крикнул ему уставший путешественник.

      Не оборачиваясь и не разгибая спины, дворовой очень тихо ответил:

      – Здрасьте, барин.

      Изобретатель вышел из брички и осмотрелся. Окружающая обстановка показалась ему мрачной и напряжённой. На окнах всё ещё были тяжёлые шторы, притом что Настасья Андреевна обычно подбирает их с первыми лучами солнца. Птицы молчали, и не слышался привычный для этого времени детский смех.

      – Напои лошадь и сними упряжку!

      В ответ не послышалось ничего внятного, и Пётр Витольдович направился к дворовому.

      – А где Агнешка? – подходя ближе, спросил он. – В это время она обычно бегает в саду.

      – Отослали к вашей сестре, – процедил Фёдор и наконец-то повернулся.

      Увидев перед собой два красных глаза и очень распухшее лицо, Пётр Витольдович нахмурился и спросил:

      – Ты случаем не приболел?! Зачем отослали?!

      – Барин! – вдруг завопил Фёдор. Он бросил на землю собранные ветки и закрыл лицо своими огромными грубыми ладонями. – Настасья Андревна…

      – Что случилось?! Говори же! Что с Настасьей Андревной? – кинулся к нему изобретатель.

      Но Фёдор не мог произнести ни слова, он стоял как вкопанный и издавал какое-то мучительное мычание.

      ***

      В прихожей находился глава уездной полиции капитан-исправник Иван Алексеевич Левицкий. В уезде его знали все, и, увидев его в своём доме, Пётр Витольдович понял, что произошло что-то очень серьёзное. Лицо капитана-исправника всегда было хмурым. В этот раз эта хмурость была чрезвычайной.

      – Иван Алексеевич, зачем вы здесь?! Что случилось?! – забежав в прихожую, завопил Пётр Витольдович.

      – Господин Гаос, приготовьтесь, у меня для вас тяжёлое известие, – мрачно объявил капитан-исправник. – Ваша супруга Настасья Андревна трагически погибла.

      – Как?! – в ужасе воскликнул изобретатель.

      – Три часа назад соседская дворничиха обнаружила Настасью Андревну у подъезда к вашему особняку. Скорее всего, она стала жертвой задремавшего извозчика или же по своей неосторожности угодила под повозку.

      Пётр Витольдович не верил своим ушам. На его лице странным образом сочетались две эмоции. Одной из них было страдание в связи с кончиной его любимой супруги, а второй – разочарование и отчаяние, будто он предвидел, что такой исход мог случиться, и теперь покорно принял его как факт.

      – Мне неловко об этом вас спрашивать, – продолжил Иван Алексеевич, – но для разбирательства в этом происшествии я должен уточнить один момент. Куда могла направляться Настасья Андревна примерно в 6 часов утра, будучи в одной ночной сорочке? И где находились вы в указанный период времени?

      Выдержав паузу, но так и не получив никакого ответа, капитан-исправник нахмурился ещё больше.

      – Происшествие будет расследовать судебный следователь окружного суда, – очень хладнокровно произнёс он давно заученную фразу. – Когда