Физрук: назад в СССР. Рафаэль Дамиров

его за ухо из кабины. – Пойдешь по малолетке, а там, на зоне, когда всплывет, что твой папаша мент…

      Аргумент подействовал. Рыжий притих. В этот момент на волю вырвался конопатый пацаненок, тот самый, который извещал меня о заболевших и прочих отсутствующих, а теперь подвергался нападкам Сидорова. Он намылился было слинять, но я его тормознул:

      – Абрикосов! Вернись!

      Он нехотя обернулся.

      – А теперь расскажи, что тут у вас происходит?

      Конопатый испуганно помотал головой.

      – Ты этого не бойся, – сказал я. – Он хоть и сын милиционера, а законов не знает… Он ведь у тебя деньги вымогал?..

      Абрикосов нехотя кивнул.

      – Так это чистая уголовка… Для начала мы его поставим на учет в детскую комнату милиции… Что, Сидоров, обрадуется ли папаша такому повороту твоей судьбы?..

      В это время прозвенел звонок. Конопатый с чистой совестью покинул место экзекуции. А рыжего я слегка попридержал.

      – Слушай сюда, Сеня… Нравится тебе или нет, но я буду с тобой и твоими дружками еще долго. Я вас всех срисовал в спортзале… Абрикосова оставишь в покое. Узнаю о других твоих делишках – пеняй на себя!

      И я отпустил его. Он кинулся к двери, но на ходу обернулся и, сияя малиновым ухом, крикнул:

      – Ничё, мы с тобой еще посчитаемся!

      – Свисток нормальный принеси! – крикнул я ему вслед.

      Сделав свои дела, я вышел из сортира и продолжил путь. Неплохо я здесь устроился! Второй день в прошлом, а уже приобрел не менее трех врагов… Военрука Гришу, Шапокляк и еще этого, рыжего, ментовского сынка… А ну как папаша к нему присоединится?!.. И опять я не добрался до Пионерской без помех.

      – Александр Сергеевич! – окликнул меня грудной женский голос.

      Я обернулся. Возле открытой двери одного из кабинетов стояла дама в розовой кофточке – та самая, пухлогубая, которая на пару с биологичкой конвоировала меня на торжественной линейке. Фрекен Бок, то бишь…

      – Вы никуда не торопитесь? – спросила она тоном девицы из «Брильянтовой руки».

      Цигель, цигель, ай лю-лю…

      – Вообще-то не очень, – промямлил я.

      – Тогда прошу вас зайти.

      И она поманила меня в класс. Судя по пробиркам на столе и таблице Менделеева, что висела рядом с доской – это был кабинет химии. За партами никого не было. Следовательно, у химички тоже было «окно».

      – Мы с вами еще не познакомились, – продолжала она, протягивая наманикюренную руку с золотым обручальным кольцом на безымянном пальце. – Екатерина Семеновна!

      – Данилов! – отрекомендовался я, пожимая ее чуть влажные пальчики.

      – Помогите мне, – выдохнула она, маня в сторону другой открытой двери, в проеме которой виднелись полки, заставленные химической посудой. – Здесь требуется мужская сила.

      Похоже, эта окольцованная милфа меня откровенно клеила. Не то чтобы у меня были весомые аргументы против адюльтера на работе, но и в прежней жизни я предпочитал не связываться с замужними, если минусы преобладали над плюсами. Для оценки рисков, которые могут проистечь из интимной