Сентябрь. Александр Мальцев

месяца непроходимые борозды на дорогах, в которых застревали и люди, и машины, успели обкататься, став новым дополнительным слоем транспортных артерий. Небо теперь практически всегда было затянуто свинцовыми снежными облаками, наполненными грустью, апатией и меланхолией, и город так успел к этому привыкнуть, что уже не отзывался на редкие солнечные деньки теплом и радушием, а становился еще более промозглым, склоняя к тому, чтобы наблюдать это все из окна под строчки Александра Сергеевича «Мороз и солнце, день чудесный». Все это быстро заставило людей сменить куртки и ветровки на шубы и пуховики, чтобы закопаться в них поглубже не только от холода, но и от окружающей среды, подавляющей всю радость как стражи тюрьмы Азкабан из Гарри Поттера. Люди все меньше смотрели друг другу в глаза, и будто от них самих переставало веять внутренним теплом, которое заменило безразличие и обезличивание. Вы когда-нибудь слышали выражение «серая масса»? Оно лучше всего характеризовало то, что напоминали потоки людей поздней осенью.

      Тем более, при всех описанных выше факторах, удивительно было среди города увидеть очень странную толпу из молодых людей разного возраста в подчас совсем экстравагантных костюмах, стоящих в очередь на вход в подвал. Над входом красовалась гордая вывеска «Подполье». На входе в потускневшей и потасканной одежде стоит в черных очках товарищ по прозвищу Хитман. Такую кличку он получил за слух, что он когда-то там служил в каких-то спец. войсках и кого-то даже убивал. А еще за то, что он был лысым, ставил на входе всем «штрих-коды», и по нему, если он в очках, было не понятно, употреблял он сегодня что-то с утра или нет. К тому же, он был настолько альтернативно одаренным парнем, что по сравнению с его словарным запасом Людоедка Эллочка могла бы посоревноваться в лингвистических познаниях с Далем и Ожеговым, а количество тем, в которых он хоть чуть-чуть разбирался, можно было посчитать по пальцам одной руки среднестатистического фрезеровщика. Поэтому ходили то ли шутка, то ли слух о дегенеративных генетических заболеваниях, ответственных за такое плачевное состояние коммуникативных функций. В общем, про него и начали сначала шутить так: «Агент 47 – не лишняя, а запасная». А потом уже подтянулось прозвище Хитман. Рядом с лысым тусовался пацан, который постоянно у посетителей этого прекрасного места таскал сигареты. Пацану было точно не больше 12, а одежда тонко намекала, что панком он стал скорее из-за семейного положения, нежели от большой любви к ретрансляции своих политико-социальных взглядов через субкультуру. Я полагаю, он и слов таких сложных никогда не знал. Он был тощим, и явно когда-то в его жизни было хроническое недоедание, а его внешний вид говорил то ли об отсутствующих, то ли о неправильно сложившихся гигиенических привычках. И, несмотря на то, что он за сигаретную стрельбу часто получал нагоняй от нашего агента 47 под перекрытием, это был веселый, заводной и общительный парнишка по прозвищу Табакерка. Получил он ее за то, что, во-первых, курил как паровоз, а, во-вторых, появлялся из черноты входа в Подполье