Бездорожная сказка. Дара Сказова

ее как-то, но имен своих кикиморы никому не открывают, так что для всех нас она осталась безымянной. Матвей Егорович, батюшка Яги Матвеевны, называл ее Кикимора Кикиморовна Болотная. Ну так и пошло.

      – Так прапрадедушка знаком был с ней?

      – Куда ж без этого? Девы сдружились крепко на почве любви к травам да цветочкам. Целыми днями вместе по лесам и болотам бегали, ночевать друг у друга оставались. Дело-то молодое. Шалили, бывало. То Ягуся наша в болото путника какого заманит, то Кикимора в деревню придет детишек пугать. Развлекались, в общем, как могли. Но безобидно, потому родичи сквозь пальцы на дружбу эту странную смотрели.

      Кот замолчал, переведя дух, и выразительно посмотрел на мою опустевшую миску из-под салата. Пришлось подождать, пока он не вылижет ее дочиста.

      – Но однажды все закончилось… – драматичным шепотом продолжил рассказчик.

      – Почему? – спросила я.

      – Говорил я, дело было молодое, девицы были юные, горячие. Познакомились они с одним юношей. Кикимора, как водится, на болото его заманить хотела, а Ягуся ей помогала – хиханьками да хаханьками в чащу леса увлекла. До болота юноша не добрался – влюбился крепко в Ягусю прямо с первого взгляда. А ведь, заметь, в те времена Яга Матвеевна еще никакими приворотными зельями не владела. Сама по себе ему голову вскружила.

      Я бросила осторожный взгляд на прабабушку. Своими молодильными яблочками она вернула себе вовсе не юность девушки, а цветущую молодость женщины. И если смотреть отвлеченно, то была она весьма и весьма привлекательна. А уж в возрасте едва расцветшей девушки была, вероятно, очаровательна свежестью юности. В сочетании с легким характером («хиханьками» да «хаханьками», как выразился Кот) наверняка произвела неизгладимое впечатление на неопытного юношу.

      – Слушай, а Кикимора как выглядела? – спросила я, воскресив в памяти нечесаное нечто, встреченное сегодня утром.

      – Ну в целом ничего, – ответил задумчиво Кот. – На любителя, конечно. Если тебе нравится зеленоватый оттенок кожи и длинные спутанные волосы цвета земли. Ну и про чародейские огни не забывай. Кикиморы дурманят голову ими не хуже живой-мертвой воды. Да вот юноша тот Ягусю нашу прежде огней кикиморовых увидел. Ну и все, влюбился. А Кикимору обида взяла. У Яги Матвеевны дело сладилось, уж о свадьбе поговаривали, да ревность и обида сделали свое черное дело. Заманила Кикимора таки ночью юношу в свои болота, а Яга увидела их. И никакие потом заверения юноши, мол, прости, околдован был, не помогли Яге Матвеевне простить его. Бросила она его сразу и окончательно. А с горя уехать согласилась из отчего дома в школу чародейскую. Аккурат тогда посланники великих волшебников по глубинке нашего Тридесятых Земель ездили, одаренных детишек искали. Увидели, как она в сердцах дерево сухое одним взглядом запалила, так сразу и позвали учиться.

      – И уехала?

      – Разумеется. И училась там лучше всех. И на любовные дела не отвлекалась, как прочие ее соученики. Закончила с отличием, стала сильной ведьмой, как ты знаешь. Специализировалась на травах и зельях.