По понятиям Лютого. Данил Корецкий

встряхнул, посмотрел на свет.

      – Ага, ширево, как же, – проворчал Мерин. – Это уколы от ревматизма, тебе такой дурью колоться пока что не положено по возрасту.

      – А это что? – Студент взял какой-то пузырек, открыл, понюхал, поморщился.

      – Желудочные капли, мать твою! Хватит там рыться, сказал! Садись!

      – Желудочные? Это из желудей, что ли? – переспросил Студент, дурачась.

      – Для желудка! Перед обедом принимаю, чтоб кишки работали!

      Мерин недовольно отвернулся, со стуком поставил локти на стол. Не обращая на него внимания, Студент еще какое-то время звенел пузырьками, хмыкал под нос. Потом отошел от буфета, сел рядом с хозяином.

      – А я думал, ты из железа сделан, – сказал он то ли в шутку, то ли всерьез. – Никогда не мог представить, как Мерин жрет таблетки или, там, с градусником, например, сидит. От пули, верю, можешь умереть, от ножа. А чтобы болезнь тебя скрутила, в такое трудно поверить. Вот бетонная статуя какая, например, стоит на улице, под ветром и дождем, а насморк никогда не подхватит. И ты всегда мне таким казался!

      Мерин откашлялся в кулак, вытер руку о брюки.

      – А что теперь тебе кажется?

      – Ты крепкий мужик, Мерин, вот что я думаю, – польстил Студент. – Сила в тебе есть такая, что многие молодые жиганы позавидовать могут. А ведь далеко не каждому из них суждено до твоих лет дожить. Вот оно как.

      Старик оскалился, сверкнув железным зубом. Ответ ему понравился.

      – Правильно думаешь, Студент. Вот и дальше так думай, – буркнул он, приосаниваясь. – Это и для твоего здоровья полезно будет, и вообще. А ежели кто-то в моей силе сомневаться начнет, тому…

      Он не договорил. В комнату вошел Фитиль с подносом – хлеб, сало, огурцы, два стакана.

      – Чего лыбишься-то? – косо глянул Фитиль.

      – Ничего, – сказал Студент. – Просто в жизни не пил еще французский коньяк с салом.

      – А что, задница треснет, что ли?

      – Хватит базарить, – оборвал их Мерин. – Мы не в Париже живем, нам их законы по колено. Здесь каждый сам решает.

      Он сорвал пробку, разлил коньяк до краев, пустую бутылку швырнул под стол.

      – Стаканами там тоже небось не пьют, во франциях твоих? И начхать. Это их проблемы. – старик поднял стакан, вопросительно уставился на гостя. – Ну что, Студент, за мое здоровье?

      – И за долгие годы! – сказал гость, выдохнул и медленно осушил стакан до дна.

* * *

      Мерин умер на следующий день, в самом начале праздничного застолья, после первого же тоста. После пожеланий крепкого здоровья и долгих лет жизни…

      Говорят, он успел сделать только один глоток и уронил стакан. Громко звякнуло стекло, все посмотрели в его сторону, а Смотрящий как стоял, так и завалился назад – с открытыми глазами, с поднятой правой рукой. Как бетонная статуя. Головой влетел в буфет – бах! – и сложился на пол.

      Говорят, сразу подумали, что сердце