Луша. Карина Кокрэлл-Ферре

дотрагивался до своей кожаной папки, были весьма примечательны. Очень белые, тонкие пальцы с хирургически бесцветными ногтями, мягкой бескостностью напоминали вкрадчивые движения щупалец.

      – Да не тяни!..

      – Инцидент состоит в следующем. Учащаяся школы Лукерья Николаевна Речная…

      – Лукерья?

      – …Лукерья Речная, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения, вступила в несанкционированную беседу с шахиней Ирана во время ее визита в школу номер три Центрального района. И хотя беседа была инициирована целиком высокой гостьей, Лукерья произнесла самостоятельный текст, который мог быть истолкован как содержащий критику качества советских товаров.

      Лицо Николая Ивановича немного ожило. Подтянулись бледные брыли в седой щетине.

      – Черт побери! О… о чем говорила?

      – Лукерья заявила, что у нее сломался недавно купленный в советском магазине портфель. Который она продемонстрировала шахине.

      – О чем еще?

      – Про… книжки.

      Тихий сознавал, что прозвучало глупо.

      – Какие книжки? Антисоветчина?

      – Нет.

      – И все? Так из-за чего сыр-бор? Погоди… Кто-кто визировал школьников… Коврова?

      – Да, она. Как полагается, на всем пути делегации были расставлены учащиеся английской спецшколы номер один с подготовленным текстом ответов на возможные вопросы. Я утверждал текст. Коврова организовала подвоз детей по инструкции.

      – Ну, может, забыла девчонка слова… ну и… понесла отсебятину? Антисоветчины-то не было… Чего гроза-труба?

      – Товарищ полковник, дело в том, что…

      Тихий замялся.

      – Что? Не мямли.

      – Лукерья Речная не состояла в списке допущенных к встрече… Мы выясняем, как она оказалась в школе…

      Гнев и ужас окончательно раскрыли глаза полковника.

      – Твою мать… Ты понимаешь, что несешь?! Не состояла в списке… Москва… поручила… нам с тобой… всего один объект… один объект… на пути делегации… Твою мать! Один объект… одну школу сраную! Какие инцинденты, а? …Шахин-шах… и шахиня! Официальный визит… и ребенок – девчонка! – у тебя… за охраняемый периметр… пролезла, а? И Москва… Москва об этом знает. Да лучше бы я… лучше б я сдох! Сдох под ножом… Это ж диверсия, а? А если бы у этой… Лукерьи этой… был пистолет, а?

      – Николай Иванович…

      Полковник достал из кармана смятый платок и промокнул капли холодной испарины на сероватом лбу.

      – Что «Николай Иванович»?! Чему вас учат… блядь… в ваших высших школах?! Периметр… не умеете обеспечить! Тьфу!

      Тихий с непроницаемым выражением лица смотрел, как полковник достал из кармана пузырек, в котором погремушкой перекатились таблетки, отвинтил пробку, положил таблетку на сизый, растрескавшийся язык и запил чаем. Тихий воспользовался паузой.

      – Николай Иванович, есть одно очень подозрительное обстоятельство. Английский,