Истоки Нашей Реальности. Медина Мирай

выставит его в плохом свете.

      Шорох шагов. Где-то справа от входа. Обрадованный такой удаче, Мелл двинулся туда – в отдел с летописями десятого-одиннадцатого веков, – одновременно лихорадочно прокручивая приветствие и извинения.

      – Ваше Высочество! – выглянул он из-за стеллажа.

      От неожиданности Саша едва удержал равновесие на приставной лестнице.

      – Ой, простите, – опешил Мелл. – Давайте я придержу. Или достану нужную книгу.

      – Спасибо, – раздраженно бросил принц. – Я уже закончил.

      – А-а-а… – Норфолк помедлил с ответом. – Если опять чего-то захотите, всегда рад помочь.

      Саша спустился, взглянул на Мелла таким же отрешенным взглядом, что и накануне, повернулся к нему боком и принялся разворачивать сверток в руке.

      – Ваше Высочество, я… хотел бы извиниться за испорченную рубашку.

      – Ваша мачеха уже сделала это за вас и даже подкрепила извинения щедрым подарком, – ответил тот не глядя. – Так что не стоит.

      – Простите.

      – Хорошо.

      – Что хорошо?

      – Вы прощены.

      – А-а-а… – Мелл переминулся с ноги на ногу. – Я могу вам чем-нибудь помочь или что-нибудь посоветовать из книг библиотеки?

      Саша обреченно вздохнул и повернулся к нему. Его лицо ничего не выражало, и Мелл еще больше растерялся. Им овладело странное волнение, а сердце пропустило знакомый удар. Нечто подобное он испытывал в момент первой встречи, когда германский принц обернулся к нему на шум.

      Саша заговорил сдержанным тоном:

      – Что-то мне подсказывает, что вы в библиотеке нечастый гость, так что единственное, чем можете мне помочь, – это молчание.

      Волнение Мелла усилилось. Взгляд скользнул по фигуре Саши сверху вниз.

      – Вы угадали, – неуверенно усмехнулся он. – Захожу сюда, чтобы побыть одному, когда накатывает отчаяние или просто противоречивые эмоции. Захожу, смотрю на портреты выдающихся людей, и сразу становится легче от мысли: «Они вообще умерли, а ты еще живой».

      – Да, действительно, единственное, чем вы можете похвастаться на их фоне, так это тем, что еще живы.

      – Все равно я когда-нибудь умру.

      – Тогда похвастаться нечем.

      – Иногда вообще задумываюсь: вот жили все эти ученые, крутые политики и просто влиятельные люди, а потом бац – и нет их.

      – Очень глубокая мысль.

      – Вот, например, – Мелл подошел к портрету у стены напротив ряда стеллажей, – Христофор Колумб. Нет такого человека, который о нем не знает. А все благодаря тому, что он открыл целый новый континент. Это ведь настоящий подвиг.

      – Мне он больше запомнился продажей женщин в сексуальное рабство, в том числе девочек, сожжением аборигенов, их расчленением, выставлением останков на всеобщее обозрение, испытанием остроты клинков на них же, когда людям вживую отрезали части тела, детям от скуки разбивали головы камнями, а потом насаживали их вместе с матерями на мечи. Еще охотой на людей ради забавы. – Принц упер руки в бока и обернулся к стеллажам. – Я как раз где-то видел копию письма