Доу Джонс против Айенгара. Регина Грез

разлепить ресницы. Теперь убедилась, у меня сами собой слезы текут. Больше от стыда, чем от боли.

      – Птичка, не плачь, – грубовато утешал Ордынов. – Варя, давай быстрее, вытряхивай лекарства на доски… Ищи какой-нибудь «Супрастин». Ну, что стоишь? Подай воду.

      – Она же не умрет? – жалобно шепчет Варя, шмыгая носом. – Почему она совсем белая, па-ап, мне страшно…

      – Ты еще будешь ныть! – рычит он. – У нее обморок. Беги в будку спасателей, скажи, у нас девушку покусали осы… Стой, ты не знаешь, что надо делать в таких случаях? Может, яд отсасывать, как после змеи?

      – Я не зна-аю…

      – Вас (ругательство) чему в школе учат вообще! Варь, прости. Я тоже волнуюсь.

      – Да ладно, чё такого я не слышала… Нам говорили про первую помощь, я в телефоне сидела, потому что ску-учно!

      – Скройся уже. Ученица!

      – Надо поправить ей купальник… И нечего пялиться!

      – Дай сюда платок! Сама футболку надень и за врачом быстро!

      Кажется, меня спасло воображение. Представив, как Ордынов будет высасывать яд у меня под лопаткой, я захотела немедленно встать и закутаться в одеяло. И так достаточно позора для одного дня.

      Вдох-выдох… завихрения черных полос перед глазами сменилось на колыханье сосновой ветки и маленькое облачко в небе. И еще суровое мужское лицо, морщинки на переносице.

      Ордынов внимательно смотрит сверху, придерживая мою голову руками. На лбу моем тяжелое мокрое полотенце. А где я лежу? Ноги на песке, а плечи на коленях Ордынова. Его голая безволосая грудь находится в нескольких сантиметрах от моего носа. Он нее исходит свежий, прохладный запах озерной воды. Или это одеколон… гель для душа… неважно, мне нравится. И нравится, что нет волос. Даже смешно, в мыслях такой кавардак.

      – Ну, наконец! – радостно восклицает Ордынов. – Еще минута, я бы тебя потащил в машину и увез в город. Лучше?

      – Да… спасибо. Извините, что так получилось.

      – Это я виноват, надо было самому осмотреть домик. А если бы Варька стала там переодеваться? Короче, завтра ты идешь на больничный, отдохнешь недельку, я оплачу.

      – Почему вы все меряете деньгами? – комкая на груди Варино парео, я попыталась подняться и сморщилась от боли. – Ой!

      – Потому, что деньги правят миром, детка… Все-таки спина? Покажи! – приказал Ордынов.

      И уже тише добавил:

      – Дина, можно я немного сдвину купальник? Только не плачь, пожалуйста, я не смотрю… то есть смотрю, конечно, но не туда… Я могу и завязать эти ленточки. Ты не против?

      – Да чего уж, позориться так по полной программе, – всхлипнула я. – Ой-ой, щиплет!

      – Это пероксид, надо же обработать рану, хм… жала вроде не видно… Стоп, а какой тут позор? Может, мне теперь, как честному гусару жениться придется.

      – Рискуете, Роман Денисович! Вас можно на слове поймать, – обиженно парировала я.

      «Нашел чем шутить!»

      – А ты бы согласилась? – вдруг быстро спросил он.

      Пора закончить этот странный разговор. Вынужденно опираясь на руку Ордынова, я поковыляла к дому.

      – Понимаю,