Обо всём. Джулия Тот

не сидел бы,

      в дальних странах жил, – путешествуя,

      не зная, что есть – холод

      одиночества и клетки купол —

      вместо белых облаков, да – голубых небес, —

      он просил часы остановиться,

      думал, что поймут его – и остановят бег,

      ставший ненавистным столь по миру,

      и – виновный в столькомножестве обид и бед…

      Но – часы глухи к мольбам остались —

      молодости старость не понять:

      все стремительнее стрелками стучали,

      приближая будущего страх…

      В клетке засыпая, старый попугай ворчал о жизни…

      Новые часы «под старину»

      лишь жестоко в тихом доме стрелками стучали,

      по секунде отнимая жизнь, и с ней – мечту…

      Подарок

      Юленьке Колесниковой и ее малышу – Никите

      Все мечтают в мире этом – о подарках разных:

      ценных или – сердцу дорогих, —

      кто-то грезит кольцами, каратами тяжелыми,

      а иные – об одном всего счастливом дне…

      День же выдался и вовсе – не весенний,

      мрачный небом, полным грустных облаков,

      и, – подарком – просто не хватало цвета,

      красок радости, чтобы раскрасить холст..

      Но – от серого холста в ста километрах, —

      неизвестному кому-то, кто —

      по глупости слепой своей грустит, —

      маленький – двухлетним возрастом – Никита,

      осторожно пальчик в краски обнимая,

      маргаритку на открытке радостно творит..

      Счастье малыша, что пальцы в разноцветии,

      что цветочек – сам нарисовал,

      не понять ему, как радостью раскрасил,

      осветил он маргариткой на открытке

      дом того, кто по – погодному – так глупо,

      слепо так: грустил и тосковал…

      Маргариткой на открытке, что – подарком —

      почтальон доставит не конверт, —

      счастье малыша, его цветную радость, —

      он в почтовый ящик каждодневно бросит —

      то, чего почти – дороже нет..

      «А в горах – все еще – снег…»

      А в горах – все еще – снег

      и напрасно птицы о весне кричали —

      нет ее – не в бело-розовом цветущем миндале,

      и нет – в ветрах, что птицам подпевали…

      И в горах – все еще – холод,

      и напрасно одеждой весенней

      разукрашивает прохожий

      мостовые, зимой ледяные…

      В горах – все еще – грусть —

      холода и безцветия…

      но танцует, – спасая весну, —

      солнце глупое – на расцвете:

      словно устав от бесчувствия,

      или – серого сна,

      быть может – жалея прохожего,

      и птиц, что поют: «весна»…

      Листва

      сколь ненавистна белизна листвы бумажной,

      безмолвной – словно нечего сказать,

      той, на которой нет – ни закорючек слов,

      ни знаков восклицаний,

      лишь – пустота…

      а пустоту