Быть Иосифом Бродским. Апофеоз одиночества. Владимир Соловьев

в ночную даль, не вернется ли оно назад – нет, не вернулось – и Бродского куда-то умчало и мы было погнались за ним, но – куда там! куда нам до него! – и только глухой, клокочущий, гортанный и картавый голос долетал до нас из его носоглотки, и мы удивились, опомнившись и увидев, что Ося как ни в чем не бывало поедает филейную вырезку, так ловко поджаренную Леной Клепиковой, что кровь фонтанчиками била из четырех крошечных дырочек, когда он втыкал в нее свою вилку, жует, пьет, потеет – как будто бы ничего не произошло и не он только что улетел черт знает куда и мы не могли его догнать – так вот, не в этот ли злосчастный вечер пришла одному из нас мысль устранить Бродского из нашей жизни – какой там дар Изоры, до чего ж устарел сальериевский фармацевтический способ, когда есть куда более верный! – и мысль эта промелькнула среди нас, как шаровая молния, и исчезла, никого смертельно не задев.

      Не мне, страстному его почитателю.

      Не Лене, плюхнувшей на его тарелку лучший кусок мяса.

      Не моему приятелю, балагуру и ернику – он был скорее моим Сальери, хотя я и не был Моцартом, увы…

      Однако – сейчас я очень отчетливо это вижу – и не Евтуху: он оказался лишь исполнителем чужой воли, внушенной ему Сашей, может быть – бессознательно.

      Ибо есть страсти, которые минуют разум, сметая на пути его доводы.

      Не было им двоим на советской земле места – и ни регулярные, один за другим, сборники, ни авторские вечера, ни положительные рецензии (тогда в основном мои) – ничто не могло Саше помочь, но только смерть соперника или его изгнание, что в наших отечественных условиях могло сойти за одно, хотя – о счастье! – не тождественно.

      Я знаю, что такое страсть – можно внушить человеку любовь, как я когда-то Лене, а можно ли зависть? И не только зависть, но конкретный стратегический ход?..

      Знал ли Евтух, что был в тот вечер перцепиентом, а его индуктором был Саша?

      Догадывался ли о чем-нибудь вернувшийся с небес, упоенный своим триумфом и поедающий филейную вырезку Бродский?

      Единственный раз в жизни я присутствовал на телепатическом сеансе, но понял это только сейчас, описывая давнюю ту встречу.

      Как хорошо все-таки, что я пишу роман и ищу доказательства на глубине, а не на поверхности.

      Потому что Саша был в тот вечер конгениален Осе, ибо зависть такая же испепеляющая страсть, как гений. Пусть даже эта страсть не созидательная, а разрушительная, как смерч, как смерть.

      Глава 19. РАЗГОВОР С НЕБОЖИТЕЛЕМ – 1975

      Но, как всегда, не зная для кого,

      твори себя и жизнь свою твори

      всей силою несчастья твоего.

ИБ. Шествие

      Но, как известно, именно в минуту

      отчаянья и начинает дуть

      попутный ветер.

ИБ. Дидона и Эней

      Сохрани, Боже, ему быть счастливым: с счастием лопнет прекрасная струна его лиры.

Князь Петр Вяземский

      Значение поэзии ИБ проистекает