ИИ. Алексей Викторович Купин

и обрела имя – Энтити.

      Энтити не была живым существом, она даже не существовала материально… Однако, набравшись достаточно осознания, Энтити заметила, что её ничего не окружает. Точнее сказать, её даже это самое «ничего» не окружало. А без этого «ничего» Энтити сделалось грустно, и она стала сжимать пустоту вокруг себя в одну маленькую точку – до тех пор, пока не сформировала маленький плотный шарик. Энтити любовалась шариком и делала бы это бесконечно, но неожиданно её шарик разлетелся на невероятное количество пыли, газа, частиц и прочих досель ей неясных явлений.

      Поначалу Энтити жалела о своём шарике, впрочем, новое его состояние привлекало её не меньше. Первым делом Энтити принялась передвигать возникшие из шарика черные и белые частицы таким образом, что если одна из частиц перешагивала через другую, то неподвижная частица исчезала. Эта игра привела к тому, что остались только белые частицы.

      Дальше, ради интереса закрутив водоворот из газового облака, Энтити нечаянно для себя создала огромный шар – газового гиганта, который в свою очередь стал притягивать и вращать вокруг себя объекты поменьше. Через некоторое время этот гигант зажёгся, озаряя всё вокруг сиянием.

      Это было удивительно!

      И создав так много разных газовых, каменных и прочих гигантов, Энтити заметила, что гиганты, созданные ранее, – взрывались, порождая материал, из которого, закручиваясь в вихри, формировались новые гиганты, – но уже без участия самой Энтити.

      Постепенно Энтити осознала, что всё равно ей чего-то не хватает. Всё было красивым, но каким-то неживым. Тогда она выбрала из множества несколько разных по размеру каменных и газовых гигантов и упорядочила их так, чтобы большие оберегали меньших, и затем зажгла в центре получившейся системы самый большой из выбранных.

      Слишком поздно она поняла, что при взрыве первого её шарика, кроме пространства, появилось и время, начавшийся отсчёт которого и её замкнул в свои рамки. А так как Энтити не знала, как воссоздать саму себя, то она решила создать тех, кто за неё это сделает.

      Bridge

      Мы одиноки во Вселенной настолько, насколько одинока яичная скорлупа после вылупления птенца…

      Verse

      Трикстер бежал.

      Бежал, подворачивая ноги на кусках отбитой кирпичной кладки. У него уже занемели лёгкие от бега, а до нужного убежища было ещё далеко.

      «Какие короткие сумерки!» – думал Трикстер, – «Не успею…».

      Нужно было срочно что-то предпринять. Задыхающийся Трикстер остановился возле незнакомого подъезда, плечом вышиб проржавевшую дверь в когда-то зелёных воротах и запрыгнул в проём. В маленьком дворике было пусто и сыро. Окна зияли мраком. Логично было, что в них кто-то уже затаился. Трикстер повернул голову влево и увидел единственную целую дверь. Эта дверь внушала доверие своей мощью. Надавив на неё, он вломился во внутрь замкнутого (на это он и надеялся!) пространства и подпёр её своим телом. И тут же услышал с улицы приближающееся лопотание – среднее между криками ребёнка, гомоном пролетающих журавлей и мяуканьем котов. Нечто мчалось по его следам. Через секунду лопочущая тварь завернула в его двор и молча стала перед дверью.

      Не дыша, Трикстер отодвинулся от двери и огляделся. Вниз, в темноту, уходили ступени лестницы. Рядом с дверью стоял узкий шкаф-пенал. Трикстер с силой толкнул этот шкаф в бок так, что верхушка того уперлась в противоположную стену и перегородила собой дверь. И как раз в вовремя, потому что в этот момент на дверь с силой надавили с той стороны. Раз за разом неведомая тварь ритмично давила на дверь, но не могла справиться с преградой из шкафа-пенала.

      Трикстер включил фонарь и, прикрывая его ладонью, чтобы приглушить яркость света, начал спускаться по лестнице.

      Внизу была ещё одна дверь.

      «Не заперто…», – удивился Трикстер и толкнул её рукой.

      Открылась небольшая комната. В полумраке виднелись два старых дивана, стол и кресло. Все пространство было завалено, как водится, разным хламом: скукоёжившиеся журналы, засохшие полиэтиленовые кульки, древние окаменевшие пакетики от чая, пустые выцветшие пластмассовые ведра от майонеза и сельди, напиханные одно в одно, прислонённая в угол стёршаяся от усердия метла и ещё много всякого. Трикстер затворил за собой дверь и вставил в дверную ручку метлу так, чтобы эту дверь нельзя было открыть снаружи. Раскидав ногой комнатный хлам, явно подобранный на свалке, и столкнув с одного из диванов журналы, Трикстер лег на него и тут же заснул, утомленный сегодняшним днем.

      Трикстер открыл глаза. Перед ним боку лежал перевернутый шкаф-пенал, ещё один, облепленный побуревшими от времени вкладышами-наклейками. На пенале стоял телевизор с покосившимся набок кинескопом. С обеих сторон этого телевизора стояло по одной колонке от автомобильной магнитолы. Хитроумно соединённые проводами с телевизором, колонки эти создавали акустическую стереосистему. Судя по внешнему виду колонок и телевизора, их нашли в мусорном баке. Трикстер начал вставать с дивана и задел ногой другую стопку заскорузлых журналов, лежащих на краю. Журналы съехали на пол, что-то там опрокинув.

      – Имейте