Дымовое древо. Денис Джонсон

вы ведь не обнаружили хуков?

      – Если только они не прятались прямо у дороги, а мы их так и не разглядели.

      – А что там ребята из ФП?

      – ФП-то? – Имелась в виду филиппинская полиция. – ФП поработали нормально. Всё больше, правда, особняком держались.

      – Они не беспокоятся о содействии со стороны армии. Не сказал бы, что могу их в этом винить. Это же не война. Эти хуки – всего лишь жалкая кучка изменников. Их низвели до положения рядовых бандитов.

      – Верно. – Впрочем, путём всех этих выездов Сэндс только и пытался, что набрать побольше очков и добиться перевода в Манилу или, даже лучше того, в Сайгон. Ко всему, эти патрулирования джунглей избавляли его от нелёгкого чувства: он подвергался жёстким тренировкам, карабкался на верёвке по отвесным скалам, прыгал с парашютом в грозовые тучи, в поте лица штудировал рецепты высоковзрывчатых веществ, перелезал через колючую проволоку, в ночном мраке переправлялся вброд через бурные ручьи, часами сидел, привязанный к стулу, на допросах – и всё это лишь для того, чтобы стать канцелярской крысой, не более чем канцелярской крысой. Собирать документы. Сортировать документы. Выполнять работу, с которой справится любая старая дева, просиживающая юбку где-нибудь в библиотеке. – А ты что делал прошлой ночью? – спросил он у Эдди.

      – Я-то? Я пораньше отправился на боковую и читал «Джеймса Бонда».

      – Да ну!

      – Наверно, этим вечером поедем на дежурство. Вы с нами? – обратился Агинальдо к немцу. – Это довольно неплохой способ развеяться.

      Немец заколебался.

      – В чём цель? – спросил он у Сэндса.

      – Наш друг с нами не поедет, – сказал Сэндс Эдди.

      – Я поеду дальше вниз, – объяснил немец.

      – Дальше вниз?

      – К поезду.

      – А-а. Значит, на вокзал. А там – в Манилу, – протянул Агинальдо. – Жаль. А ведь наши маленькие патрули неплохо так помогают вернуть тягу к жизни.

      Можно подумать, они часто ездили под обстрелом. Ничего подобного никогда не случалось, насколько было известно Шкипу. Эдди был ещё мальчишкой, но ему нравилось казаться грозным.

      Тремя неделями ранее, в Маниле, Сэндс видел, как Эдди играет Генри Хиггинса в постановке «Моей прекрасной леди», и из памяти никак не шёл образ его друга-майора – как он, сверх меры нарумяненный и напудренный, гордо вышагивает по подмосткам в домашнем смокинге, делает драматические паузы, оборачивается к миловидной актрисе-филиппинке и произносит: «Элиза, куда, к дьяволу, запропастились мои домашние туфли?»[7] Зрители – филиппинские дельцы со своими семьями – ревели от хохота и падали с ног. Сэндс тоже остался под впечатлением.

      – Что это за штуковина, с которой вы упражняетесь? – полюбопытствовал Сэндс у немца.

      – Вы про сумпитан? Да, это сумпитан.

      – Духовая трубка?

      – Да. Из племени моро.

      – «Сумпитан» – это по-тагальски?

      – По-моему, это общеупотребительное слово, – заметил Эдди.

      – Это слово здесь на островах употребляют

7

Б. Шоу, «Пигмалион», перевод П. Мелковой и Н. Рахмановой.