Русский рыцарь. Вера Гривина

святой отец! – заворчал шут. – А вот я уважаю греков уже за то, что для них невежество не является достоинством. Да, они нас ненавидят. Но никто в здравой памяти не будет любить забравшегося в его жилище разбойника.

      Гулять Борису больше не хотелось. Простившись с Лупо, он подошел к своему шатру, возле которого Векша варил на костре похлебку. Угрин, скрестив на груди руки, наблюдал за другом.

      – Милости прошу отобедать! – обратился Векша к Борису. – Господь послал нам сытную трапезу!

      Угрин почему-то хмыкнул.

      Кроме жирной похлебки Борис получил от Векши еще и пышную лепешку с козьим сыром, да кружку вина.

      – Доброе вино, – похвалил Борис после первого глотка.

      – Вестимо, доброе, – откликнулся Векша.

      – Где ты его взял?

      – У одной греческой женки. Она бедная вдовствует, а я ей помогал по хозяйству.

      – Не токмо по хозяйству, а еще и в постели, – уточнил Угрин. – Не зря тебя почитай до зари не было.

      Векша самодовольно ухмыльнулся:

      – Не без того. Покойный князь Владимир Всеволодович поучал нас не обижать вдовиц. Я ее и не обидел.

      – Старый греховодник, – буркнул Угрин.

      Векша не остался в долгу:

      – Старый-то старый, но на старость покуда не жалуюсь, не охаю и не брюзжу с утра до вечера.

      – Очи мои не глядели бы на тебя, черт плешивый, – процедил Угрин сквозь зубы и ушел за шатер.

      – Опять вы разбранились, – усмехнулся Борис.

      Векша тоже улыбнулся.

      – Как разбранились, так и помиримся. Не впервой.

      После обеда Борис забрался в шатер, чтобы немного вздремнуть. Устраиваясь поудобнее, он снял с пояса мешочек, в котором хранил драгоценности. Неожиданно что-то упало и покатилось с тихим звяканьем по земле. Борис напряг зрение и разглядел на земле золотой массивный перстень с большим сапфиром. Эту дорогая вещь была подарена племяннику киевским князем Мстиславом Владимировичем Великим.

      «Князь Мстислав Владимирович любил меня, как свое дите – думал Борис. – Он часто навещал нас с матушкой и не скупился на дары. Нынешний киевский князь Изяслав, даже ревновал ко мне своего отца…»

      Навалившаяся дрема спутала в клубок все его мысли. Когда Борис уже засыпал, ему померещилось, что кто-то глухо бормочет:

      – Кто в моем шатре?.. Клянусь утробой сатаны!.. Что ему здесь надо?.. А это оттуда взялось?..

      Больше Борис ничего не услышал, потому что забылся сном…

      Проснувшись, он позвал Векшу, но услышал в ответ голос Лупо:

      – Оруженосцы мессира Конрада пьют вино с ратниками графа Суассонского.

      – Значит, Векша и Угрин уже помирились, – хмыкнул Борис.

      Выбравшись из шатра, он обнаружил, что обстановка в лагере кардинально изменилась: несколько часов назад было тихо и спокойно, а теперь царила суматоха. Рыцари и ратники проверяли оружие, мужики-обозники собирали вещи. Стоял гул от множества голосов.

      – Что