Междумирие. Тайна о тринадцатой. Тания Ши

и довожу до границы Междумирия. Оставшееся тело – это сосуд, а энергетическая сущность, которой помогаю – это основа. Она и есть главное!

      Я медленно двинулась к гробику, расстёгивая на ходу рюкзак и доставая игрушку медведя, с намерением положить его возле Влада. Сам рюкзачок хотела положить к ногам, раз он так дорог мальчишке. Но…

      – Что внутри? – спросила неожиданно появившаяся Катя.

      Я чуть не уронила рюкзак в яму.

      – Твою ж… – тихо выругалась я. Остановилась у гроба мальца и принялась копошиться в рюкзаке.

      – Не здесь. В игрушке… – подсказала Катя.

      Сунув под мышку медведя, я застегнула рюкзак и возложила его в гроб у ног Влада. Затем медленно, стараясь не особо привлекать внимания, взяла медведя в обе руки. Завесившись длинными волосами, принялась внимательно рассматривать медведя. Тогда-то и заметила сзади на нём молнию.

      Игрушка-тайник!

      Молнию на медведе заело, и она не желала расстёгиваться. Наконец, я справилась с нею под редкие недоумевающие взгляды собравшихся.

      Внутри игрушки оказалась плотная бумажка, скрученная в трубочку. Я осторожно вытянула её и медленно, не делая резких движений, размотала. Это оказалась фотография. Сильно помятая. На ней светловолосая девочка лет пяти сидела возле новогодней ёлки. Не очень улыбчивый ребёнок.

      – Ты чё?! Живых нельзя класть к мёртвым! – с суровым видом заявила Настя появляясь рядом.

      – Знаю! – тихо пробормотала я, но призраки уже исчезли во избежание конфликта с ранговыми.

      Я сунула фото в карман. Положила Владу у изголовья медведя, отчего его бабушка всхлипнула. Ранки на голове мальчишки просматривались через грим. Всё же у гримёра руки из задницы!

      Погладив мальчика по ручке, я вздохнула.

      – Я сделала, что ты просил. Тебе пора идти! – опять вздохнула и отошла.

      Работяги подошли к гробу отца Влада и накрыли гроб крышкой, фиксируя её болтами. Держащаяся до этого момента бабушка не выдержала. Её ноги подкосились, руки в отчаянии сжали холодную сырую землю, а плечи затряслись от рыдания. Она начала выть. Очень жутко. Так воют плакальщики на похоронах. Я почему-то вспомнила жуткий вой собаки утром и передёрнула плечами. Это собравшихся обступили ранговые, и с удовольствием «подтягивали» энергию толпы.

      Я протиснулась, выходя из скопления людей, дабы не подпитывать духов. Став позади, наблюдала, как гробы заваливают замерзшими комьями земли.

      Ничего! Золотистое свечение обычно говорит о том, что Дух может перейти в мир иной… И?

      Где. Золотистое. Свечение?!

      Я отошла ещё дальше от людей, подметив, что устанавливают кресты. Взялась за лоб, как будто мне это что-то даст:

      – Не понимаю… Что не так?!

      – Это не его последняя воля? Странно, – удивилась Настя, появляясь рядом.

      – Что тебе нужно, надоедливый мальчишка, – принялась трясти Ира бедного паренька.

      – Перестань. Он в шоке. Только что побывал на собственных похоронах. Забыла, как это неприятно?! – напомнила Катя.

      Ира