Руссо-туристо. Павел Иванович Морозов

извращенном сне не могло ей раньше привидеться. В дальнейшем она скупала жвачки целыми стеллажами и я ее видел только жующей.

      Тур-шахтеры, в мизантропическом похмелье не разделявшие женских восторгов, приценивались только к спиртному, и цены их явно не радовали.

      Радостное повизгивание вперемежку перегарным чадом продолжалось не меньше двух часов. После окончания шопинга, напоминавшего татаро-монгольский набег, наша увеличившаяся в весе и объеме группа только с восьмого приема втискивалась в автобус. «Икарус» сразу проседал на все четыре колеса.

      Продавцы облегченно переводили дух, а ошеломленные зрелищем венгры-покупатели медленно отлипали от стен, с трудом пытаясь вспомнить цель своего прихода в супермаркет.

      Вечерами мне втайне от жены приходилось участвовать в шахтерской кампании по уничтожению купленного днем спиртного (шахтеры в то время получали в месяц восемь моих зарплат и не могли позволить себе не перепробовать все венгерские марки).

      «Золотой лев»

      …Второе воспоминание: ресторан «Золотой лев», где нас должны были покормить проездом. Сам ресторан выглядел величественно: огромный белый зал с разноуровневыми площадками, высоченные колонны и золоченая лепнина под потолком. Белые столы и стулья. Белые скатерти. Молочно-кремовые салфетки с золотым фирменным тиснением. Мы несколько оторопели от монументального величия этого кулинарного Мавзолея: женщины одергивали на себе юбки и блузки, мужчины вытирали носки туфель о штанины.

      Гид, сопровождавший нашу группу, ловко лавируя между столами, повел нас к забронированным местам. Длинной голодной змеей перетаптывались мы друг за другом мимо смачно чавкающих завсегдатаев. Глаза наши спотыкались о безымянные шикарные блюда и напитки, ананасы и другие плоды, о существовании которых до той поры мы и не подозревали. Наши губы были плотно сжаты, чтобы предательская слюна не капала на пол. От предвкушения фантастического обеда саднило воображение и под языком.

      Наконец, нас рассадили, и будто из воздуха материализовался необъятный официант, похожий на передвижное окно раздачи: его закольцованные руки удерживали десятка два тарелок, уложенных дуг на друга в форме недостроенной пирамиды. Он ловко расшвырял первую партию тарелок и ринулся за второй, а «счастливчики», в том числе я, недоуменно застыли над своими порциям.

      В нос ударил резкий помойный запах. Баланда, растекшаяся по тарелке, с виду напоминала клееобразную желтую кашу, в которой темнели неопознанные комочки. Но запах утверждал, что это в лучшем случае, прокисшее картофельное пюре с очистками.

      Официант артистично разбросал вторую порцию тарелок, хлеб и компот неопределенного происхождения. Вонь повисла над нашими столами почти видимым облаком, потому что завсегдатаи из центра зала вдруг перестали чавкать и с любопытством воззрились на нас.

      Толстый