Возвращено на доработку. Сергей Овчинников

а учили нас чуть ли не вместе со срочниками – рядовыми. Те к нам не очень ровно относились. Но и то верно – служить срочную на полные два года тогда попадали, кто не смог ни откосить, ни откупиться – то есть, отборные лузеры. Ну а после ВУЗа исполнять долг отправлялись тоже, будем откровенны, лузеры, но уже чуть поуспешнее – в офицерском звании и с верхним образованием. Оба эти отличия, тем не менее, обладателям казались полными анахронизмами, поскольку в стремительно обесценивающиеся денежные знаки отчаянно не хотели конвертироваться. Любви между лузерами – одними и другими, понятно, не наблюдалось. С любовью в те годы вообще обстояло скудновато. Ну да бог с ней, к стрельбам, значит. Стреляли мы тоже вместе – пятерками уходили на рубеж. Помню, к стрельбам все-таки особое отношение сложилось, хотя ничего от них не зависело. Но, наверное, из детства ещё первые побеги мужественности – меткость, рукопашные приёмы, постоять за себя – не давало покоя.

      Сейчас уже и не помню, как сам отстрелялся. А музыкант не идёт из головы. Попал со мной в одну пятерку. Реальный музыкант, призвался после какого-то своего высшего училища. Кафедры там, само собой, не было – стало быть, рядовым. Но прибился к нашей «офицерской» группке. Отбили мы его пару раз у своих – типа, взяли под защиту.

      Лежим, значит, мы на соседних позициях. Команду дали. Я рожок свой пульнул – лежу дальше, ушами шевелю – пытаюсь слух вернуть. Вдруг команда:

      – Рядовой Катумкин, открыть огонь!

      Ого, музыкант не отстрелялся. Смотрю вбок, может, заело что. Лежит, вроде целится, но не стреляет. Повернулся, крикнул:

      – Музыка, пали давай!

      – Отставить! – Это мне, значит. И снова:

      – Рядовой Катумкин, открыть огонь!

      И он тогда открыл. Только я успел выдохнуть при первых выстрелах… Короче, охренел не только я и вся наша пятерка. Услышали все. Услышали Музыку! Раньше его толком никто и не слышал, он и говорил-то почти шепотом. А тут стало понятно, на каком инструменте он учился в своём музучилище. Музыка орал! Но, сука, орал точно в унисон с автоматной очередью. Пули взрывали холм вокруг щита мишени, поднимая целое облако песка и пыли. Может какая и поразила, но вряд ли.

      – Ты чего орал-то? – Уже потом спросил потихоньку.

      – Испугался.

      – Чего испугался?

      – Грохота.

      Помню, я ещё подумал: «А что его бояться – от первых двух глохнешь и уже ничего не слышишь. Он, наверное, даже крика своего не слышал» Может он и испугался этой глухоты? Это для меня голос и слух – какие-то утилитарные понятия, как есть и спать, а у него вся жизнь. Думал, после этого случая Музыку совсем заклюют. Но вышло ровно наоборот. Ещё до конца учебки получил назначение то ли в хор, то ли в ансамбль какой-то – судьба, выходит, взяла своё. Докричался до Всевышнего, может? Ну а нам что – служить дальше.

      Глава 11. Будни биржевого спекулянта

      Время: от минус двадцать до минус пять лет.

      Я сидел перед своим огромным монитором и тупил вот уже… На часы смотреть я не мог.

      На экране из края в край висел