Сибирский ковчег Менделеевых. Вячеслав Софронов

спрашиваю, как быть? Хоть руки на себя накладывай, и полушки нет за душой, чтоб за упокой души любезной моей женушки свечку затеплить…

      – А вас как зовут? – поинтересовалась Мария, у которой от рассказа монаха даже слезы на глаза навернулись.

      – Силуаном назвали, как постриг принял. А до того Сергеем кликали.

      – Что же вам батюшка присоветовал? – напомнил ему Иван Павлович.

      – Что он мог сказать? Обещал с владыкой перемолвиться, тот и благословил меня на монашеский подвиг.

      – Это почему подвиг? – удивился Василий.

      Старец внимательно глянул на него, словно не понял вопроса. Потом чуть помолчал, вздохнул и негромко пояснил:

      – Как иначе сказать, не ведаю. Но подвиг, он и есть подвиг, коль тебя сам господь к служению монашескому приставил. Думаете, легко? Взяли бы, да и проверили…

      – Да вы говорите, мы слушаем, – подбодрила его Мария.

      – А я и скажу, все как есть скажу. – Взгляд монаха вдруг сделался твердым, решительным, и дальше каждое свое слово он произносил без колебаний, не сбиваясь с начатого: – живем мы тут, хоть и вблизи от города, но словно всеми забытые. Новый владыка, как принял кафедру, ни разочка к нам не наведался. Пропитание сами себе добываем: рыбачим, огородик небольшой поднимаем. То ладно, а вот как одежа износится, новую заказать, на то средств никаких не имеется. Потому и донашиваем лохмотья свои до последней возможности. Опять же дров на зиму никто нам не привезет, сами из леса таскаем, у кого силенок хватает.

      – Неужели даже лошади нет? – удивился Менделеев.

      – Откуда ей взяться. Ране говорят, была кобылка, да срок пришел, она и померла.

      – Что же местные мужики пособить не могут?

      – Куда там. Они дажесь храм наш стороной обходят, словно нехристи. Игумен наш ходил к ним, умолял слезно, а те ни в какую. Смеются, мол, молитесь шибче, вот бог и услышит, помощь пришлет.

      – Написали бы письмо в консисторию о безвыходном своем положении, – предложила Мария.

      – А то, как же, писали… Владыка обещал помощь оказать. И ничего… Видать, других дел много, – безнадежно махнул он рукой.

      – Давайте лучше я вам воды принесу. – Василий решительно взял из рук старика деревянную бадейку и направился к небольшой речушке, протекающей поблизости.

      – Вот, возьмите на помин души представившихся родственников наших, – подала ему незначительную сумму денег Мария.

      – Имена их знать надо, – ответил тот, принимая деньги.

      – Имена их господу известны, – со вздохом отвечала она.

      Пока Василий спускался к речке, старец стоял в задумчивости, будто отрешился от этого мира и перенесся в иные дали никому, кроме него, не доступные. Его не касалось все происходящее вокруг, в том числе и молодые люди, стоявшие совсем рядом и, как и он, занятые собственными мыслями. Воспользовавшись моментом, Мария наклонилась к Ивану Павловичу и тихо спросила:

      – Вы на меня тогда сильно обиделись?

      – Это когда? – не сразу понял он.

      – А в