Сибирский ковчег Менделеевых. Вячеслав Софронов

бабушка. Я и не знал о том, коль вы бы не рассказали.

      – Чего теперь о покойном говорить, все одно он ответить не сможет. А слышал бы, мне и тебе заодно ой, прости меня грешницу, легко досталось бы на орехи. Ладно, ты мне лучше об учителе этом скажи, говоришь, стоящий человек? Не обидит Машуню нашу? Точно? Можно начинать к свадьбе готовиться?

      – Нет, о том лучше саму Машу спросите, а мне то неведомо. Вам ли не знать, всякое меж ними случиться может.

      – А ты на что, братик старшой? Помоги им, ежели чего заметишь. У нас в семье дело эдак поставлено было: старшой брат младшим всегда на выручку приходил, с него и первый спрос. Ты с ним, учительком этим, потолкуй по-свойски, намекни, мол, Маша ждет, когда дело сладится. А чего так-то попусту ходить, пока ноги до коленок не сотрешь. Или не так что говорю?

      – Все так, бабуленька. Сам думал, поговорить с Иваном Павловичем следует, а нужный момент все не выберу. Уж так он себя повел с самого начала, не угадаешь, как он поступит. Только разговор начнем, а он шасть и домой к себе собрался. И в первый, и во второй, и в третий раз…

      – Ага, а я что говорила? Верткий он, как уж, не ухватишь никак. Но ты же парень неглупый, сообразишь все равно, когда с ним сурьезный разговор начать можно. Спроси его, как есть: собирается он Машиной руки просить или дальше кругом ходить будет, смущать девку без дальних задумок. Скажи, негоже так, он поймет, коль не глупец последний. А коль нет, то на порог его больше пускать не следует. Так говорю?

      – Все верно, бабуленька, возразить не смею. Неловко мне как то, разговоры такие вести, годами пока не вышел, но, обещаю, попробую.

      – Ты его, главное, о свадьбе напрямки спроси. Зачем дело откладывать. Мол, когда? Можешь на меня с Митенькой сослаться. Говори, что бабушка наша с отцом Машиным вместе ночи не спят, все думают, быть свадьбе вашей или не быть. И мне сразу скажи, что он тебе ответит, а остальное я как-нибудь сама додумаю… Все понял? Но Василий не успел ответить, потому как в их разговор вновь вмешался Дмитрий Васильевич, прослышав про свадьбу.

      – Это о ком вы там судите-рядите, никак не пойму. Никак о Машеньке, – разволновался он вдруг, – а почему мне о том ничего не известно?

      – Да вам, батюшка, лучше о том пока не знать, оно и спокойней будет, – погладил его по голове Василий, – мы от вас ничего скрывать не станем, как дело сладится, все сразу и расскажем. Куда мы без вас, – успокоил он старика.

      Тот согласно несколько раз кивнул головой и опять впал в свое обычное состояние, не проронив больше ни слова.

      Но тут пришел черед разволноваться Марфе Ивановне.

      – Чего-то и мне худо сделалось от всего услышанного, – заявила она, тяжело поднимаясь из-за стола, – пойду девку успокою, а то ведь ревет, поди, в три ручья…

      За столом остались Василий и его отец, который никак не мог подцепить вилкой маринованный грибок и страшно от того разволновался. Василий, наблюдавший за ним с улыбкой, не вытерпел и, взяв грибок двумя пальцами, поднес его к отцовскому рту, но безуспешно. Тот закрутил головой, добавив пару