Блокадники. Артур Олейников

плакала и целовала на дорогу сына. Витя фыркал, говорил, что он уже не маленький и просил мать оставить свои телячьи нежности.

      Прохожих было немного. Вите Кузнецову попадались только санки с мёртвыми, и только на Ниве было столпотворение. Люди пришли к прорубям за водой. Проруби были глубокие, и люди не могли так просто зачерпнуть воды и опускали, кто чайники, кто бидоны в прорубь на верёвочках. С чайниками в основном были дети, они не могли донести домой тяжелые ведра. С бидонами женщины, а с ведрами только мужчины в основном старики из соседних с рекою улиц.

      На пункте сдаче крови тоже было много людей, и Витя занял очередь.

      – Витька привет! – окликнули Витю.

      – Здорова Женька! – поздоровался Витя с одноклассником старшей сестры Женей Смирновым.

      – Ты тоже кровь сдавать?

      – А что же я хуже других? Здесь такое дело, что филонить нельзя для фронта!

      – Ясное дело! У Кати сегодня день рождения!

      – Я помню!

      – Пойдем вместе на Сухаревскую. Вот, что у меня есть! – и, Женя, показал большие карманные золотые часы. – От деда остались! Наследство!

      – Зачем это? Ты что же этих спекулянтов хочешь задобрить?

      – Нет, что ты! Я Кати на подарок хочу выменять! Шоколад!

      – Благодетель тоже выискался!

      – Я серьезно, я предложение, хочу сделать!

      – Война, а он жениться!

      – И что же что война?

      – На фронт тебе надо!

      – Меня не взяли! Бронь дали! Говорят музыкант! Если бы знал, что война, в консерваторий после школы не пошел бы.

      – Ты ей лучше свою скрипку подари!

      – Смеёшься, зачем ей моя скрипка?

      – А шоколад? Съест и еще с голоду как пьяная сделается. Подари ей лучше кольцо! Если жениться невтерпёж!

      – Кольцо я тоже приготовил. Мамина!

      – Все предусмотрел. Ромео! – и Витя засмеялся.

      Витя и хоть и был высокий, рослый и на голову выше Жени выглядел еще как мальчишка и соврал, что ему девятнадцать. Медсестра не поверила, но Витя твердо стоял на своем, и медсестра разрешила, но вместо положенных двухсот грамм крови взяла только сто. Но все равно, от длительного голода у обоих ребят кружилась голова.

      Сенной рынок, где можно было выменять ценности на продукты, отличался от маленького базара, который был на Владимирской улице и был самый известный. Здесь были особенные блокадники – спекулянты и черные дельцы от торговли. Они были сыты, голоса их были громкими и звучными полны сил, когда они торговались изо рта у них шел густой пар ни такой как у голодных, которые выдыхали прозрачный воздух.

      – Вот смотри! – сказал Витя.– Этот что самый толстый в тулупе. Толстый значит самый жадный, ест за троих! Подойдем к нему! Ты помалкивай, я торговаться стану. То вы скрипачи доверчивый народ. Смотри еще, облапошит!

      – Часы брать будите? – сердито спросил Кузнецов.

      – Покажи! – заинтересовался толстяк.

      – Золотые, старинные! Женька покажи!

      Женя достал часы.

      Спекулянт