Ты меня достал, Белокопытов. Александр Ануфриев

Какая теперь разница? Ничего уже не изменишь. Володя на месте погиб, а я зрение потерял. Осколками контузило меня вдобавок. Несчастный случай.

      НИНА. Лечились в госпитале?

      НИКОЛАЙ. Да, в Аргуне, а потом вернулся домой, в город. Мне выделили отдельную комнату в общежитии – клетушку, десять метров, Нина. Камера с чёрными мыслями – так я её называл. В ней и куковал, пока не созвонился вот с Борисом Назаровичем и не приехал сюда

      НИНА. Ну и правильно сделали.

      ШИРЯЕВ. Вот и я говорю: Коля, оставайся! Здесь теперь твой дом. Что город? Это мясорубка, суета, в нём все превратились в роботов. Свалишься на улице – никто не подойдёт. Перешагнут.

      Звонит сотовый телефон, лежащий на столе.

      ШИРЯЕВ (отвечает по телефону). Да, Захар Петрович! Я дома, а сегодня годовщина у Володи. Помянул его, конечно. Он мне был как сын, сами знаете. Двести грамм принял, как полагается…А что случилось? Да, понятно, подменю, какой вопрос. Всё, буду через десять минут. Только ничего, что я уже выпил? Ну да, выходной сегодня, в школе никого нет. Договорились…Вот, ребятки, не дают мне с вами посидеть спокойно. Начальник охраны звонил. Оголился пост наш в школе. Витю Чернышова увезли на «скорой» с подозрением на инфаркт. Надо его срочно подменить. А вы продолжайте. Нина, будешь за хозяйку. Пирожок возьму с собой?

      НИНА. Обязательно.

      ШИРЯЕВ. Значит, не прощаюсь с вами (уходит).

      НИКОЛАЙ. Удачи, Назарыч!

      НИНА. Коля, что же вы не угощаетесь? Я зря старалась?

      НИКОЛАЙ. Да, конечно (пробует пирог). Ой, ничего вкуснее в жизни я не пробовал. Честно. Знаете, Нина, я уже неделю в Назарьеве, а, кажется, всегда здесь жил.

      НИНА. Это вы сейчас так говорите: зимой. А когда Волга вскроется, всё зацветёт, задышит – лучше места в мире не найдёте. И ни в какой город не захочется.

      НИКОЛАЙ. Возможно…Ты работаешь здесь?

      НИНА. Да, на ферме, дояркой. А что? Мама – мой начальник, бригадир. Отец пил по – страшному, нас бросил. Теперь в городе по рюмочным ошивается.

      НИКОЛАЙ. Может, вернётся ещё, одумается?

      НИНА. Сомневаюсь.

      НИКОЛАЙ. А у меня никого из родни. Детский дом вспоминать не хочется, и школу-интернат, и курсы водителей. Только в армии вот встретил друга настоящего и потерял.

      НИНА. Коля, вот не ожидала от тебя таких грустных, унылых речей услышать. Нельзя сдаваться, понимаешь? Руки опускать.

      НИКОЛАЙ. Понимаю.

      НИНА. Не обиделся?

      НИКОЛАЙ. Нет (берёт в руки гитару). Эх, подруга моя шестиструнная, верная. Она путешествует со мной с детского дома.

      НИНА. Ой, сыграй что-нибудь, пожалуйста.

      НИКОЛАЙ. А что ты любишь?

      НИНА. Много всего…

      НИКОЛАЙ. Володя всегда просил эту песню (поёт). Клён ты мой опавший, клен заледенелый, что стоишь нагнувшись под метелью белой…

      НИНА. Коля, ты – талант. А талант нельзя прятать. Его надо дарить.

      НИКОЛАЙ. Ты такая правильная! Спасибо (целует руку девушке).

      НИНА. У нас через неделю будет вечер в клубе. Ты не мог бы на нём выступить? Я обо всём договорюсь.

      НИКОЛАЙ. А ты этого очень хочешь?

      НИНА. Да.

      НИКОЛАЙ.