Ты меня достал, Белокопытов. Александр Ануфриев

в темных очках, толстовке, джинсах и валенках, сидит на диване, слушает новости по радио, трогает струны гитары.

      НИКОЛАЙ (запальчиво). Как же вы достали, а! (выключает радиоприемник, отстраняет гитару в сторону). Из пустого в порожнее переливаете (прислушивается).

      Из сеней доносится скрип половиц и двери.

      НИКОЛАЙ. Назарыч, ты? Назарыч?

      Появляется полный, седой мужчина лет пятидесяти в старом тулупчике и в военной шапке-ушанке, с сумкой в руках.

      ШИРЯЕВ. Я, Николенька.

      НИКОЛАЙ. Чего так долго-то?

      ШИРЯЕВ. Так очередь, сынок. Сельпо одно на всё Назарьево. Что же ты хочешь? Сегодня набежали, точно в ссудный день. Это в такую-то погоду.

      НИКОЛАЙ. Сильно метёт на улице?

      ШИРЯЕВ. Ага, вовсю.

      НИКОЛАЙ. Ты, главное, всё взял по списку?

      ШИРЯЕВ. Всё. Как ты просил: и «Триумфальную», картошку, шпроты, колбасу, томатный сок. Хлеб только испекли.

      НИКОЛАЙ. Налей, Назарыч!

      ШИРЯЕВ. Подожди секунду, я нарежу колбасу хотя бы.

      НИКОЛАЙ. Налей, пожалуйста.

      ШИРЯЕВ. Ну как скажешь (открывает бутылку, наливает водку в стакан).

      Николай тут же выпивает.

      ШИРЯЕВ. Куда торопишься, солдат? Старших по званию не дожидаешься. Я всё-таки сержант запаса.

      НИКОЛАЙ. Назарыч, год назад в это же время мы уже подорвались на мине и горели с Володей в «уазике».

      ШИРЯЕВ (крестится, наливает себе полстакана «Триумфальной», пьёт). Упокой его душу, Господи…Как несправедливо всё-таки, ты таких молоденьких забираешь, Господи. За что?

      НИКОЛАЙ. Да лучше б и меня он забрал!

      ШИРЯЕВ. Не говори так, грех большой.

      НИКОЛАЙ. Жить в кромешной темноте становится невыносимо. Слышать вьюгу и не видеть снега, говорить сейчас с тобой и глаз твоих не видеть. Ничего не видеть!

      ШИРЯЕВ. Надо смириться с этим, сынок. Тебе ещё жить и жить.

      НИКОЛАЙ. Кому я нужен? Детдомовец, нищеброд, слепыш!

      ШИРЯЕВ. Коля, ты мне нужен.

      НИКОЛАЙ. Зачем? Я уже неделю сижу на твоей шее со своей гитарой. Пора и честь знать. Завтра же уеду, первым автобусом.

      ШИРЯЕВ. Не горячись.

      НИКОЛАЙ. А чего?

      ШИРЯЕВ. Ничего. Ты пойми: я в возрасте дожития. Я теперь не один. Ты мне послан Господом вместо Володи, родная душа. Кроме того, например, ты ловко чистишь снег вокруг дома. Да! Так никто в мире лучше тебя не чистит снега. А на гитаре как играешь – сердце радуется! А поёшь как – тебе равных нет!

      НИКОЛАЙ. Ты специально так говоришь.

      ШИРЯЕВ. Я говорю то, что есть.

      НИКОЛАЙ. Как всегда, жалеешь меня. Эта жалость вот где! Она душит меня.

      ШИРЯЕВ. По весне откроется кафе на пристани, им требуются и певцы, и музыканты. Я могу тебя устроить, директриса – наш человек.

      НИКОЛАЙ. Назарыч, я ведь нотной грамоты не знаю, подбираю всё на слух.

      ШИРЯЕВ. Чего её там знать? Семь нот всего.

      НИКОЛАЙ. Семь нот…Это же целая наука, сольфеджио. Люди всю жизнь изучают.

      ШИРЯЕВ. А то мог бы петь и в нашей церкви Николая Угодника, им певчие нужны.

      НИКОЛАЙ. Мог бы. Посмотрим. Дожить бы до весны ещё.

      ШИРЯЕВ. Что значит – дожить? У тебя такой заступник – Николай Угодник.

      НИКОЛАЙ. Но, как видишь, он меня не уберёг.

      ШИРЯЕВ. А это как сказать. Всё лучше, чем…(накрывает на стол). Я говорю: вот и Володины родители, моя сестра, погибли в доме при пожаре. Был засушливый год. Володя в первый класс пошёл…

      НИКОЛАЙ. Повторим, Назарыч!

      ШИРЯЕВ. Да, святое дело (разливает водку по стаканам).

      НИКОЛАЙ. Слушай, кто-то стоит сейчас на крыльце и стучится в дверь.

      ШИРЯЕВ. Тебе показалось, это вьюга хулиганит.

      НИКОЛАЙ. Я тебе говорю! Назарыч, открой человеку!

      ШИРЯЕВ. Да пожалуйста, пойду, проверю (уходит).

      Ширяев возвращается с хрупкой, глазастой девушкой небольшого роста – она в белой шубке, с пакетом в руках.

      ШИРЯЕВ. А ты был прав, Николай, у нас гости.

      НИНА. Доброго дня!

      НИКОЛАЙ. Здравствуйте.

      ШИРЯЕВ. Вот, сынок, знакомься, это Нина.

      НИКОЛАЙ. Очень приятно.

      ШИРЯЕВ. Нина, это Коля – товарищ Володи, они вместе служили в Чечне, в Аргуне.

      НИНА. Он неделю гостит у вас. Всё мы знаем. Борис Назарович, голосовая почта в Назарьеве хорошо работает. А я вам пирогов принесла.

      ШИРЯЕВ. Твои произведения?

      НИНА. Нет, маме помогала. Тут и с мясом, и с морковью, и с капустой. Угощайтесь на здоровье.

      ШИРЯЕВ. Нина, ведь сегодня годовщина, как не стало Володи.

      НИНА. А я помню, Борис Назарович.

      ШИРЯЕВ.