Гамбит. Пешки ходят первыми. Leo Vollmond

Стрит отказывалась назвать свою цену. Что ж, Адаму вполне под силу это исправить. Когда она сама придет к нему, ставка упадет вдвое.

      – Идите к черту, – сквозь ровные мелкие зубки вырвался предостерегающий рык: пойманный в капкан полуволчонок не собирался сдаваться.

      – С удовольствием, – Ларссон не оставил ей ни шанса увернуться. Рискуя быть снова укушенным, поцеловал ее, крепко прижимая. Эванс и не думала сопротивляться – стерпела, когда он оторвался от ее замерзших губ и отстранилась, разглаживая складки на его пальто.

      – Это ваша война, не моя, – во взгляде серых глаз сплошь осуждение. – Поздравьте от меня родителей, мистер Ларссон. Они ничем не заслужили такого сына, – сказано точно не о Лиаме, в чью шкуру Эванс сама его засунула.

      – Непременно, мисс Эванс, – вырвалось практически неосознанно.

      – Вы все же помните, как меня зовут, – а он ни на секунду не забывал.

      С горькой усмешкой она отошла, когда объятия потеряли былую крепость. Шоу должно продолжаться. Эванс потрепала его по волосам и громко пожелала хорошего вечера. Адам бы с радостью принял, если бы обращались к нему, а не к Ли.

      С уходом Эванс и Маркес Адам помялся на крыльце, одернул воротник пальто и, с гордостью демонстрируя облик, посмотрел в камеру. Он терпеливо ждал несколько секунд, давая себя рассмотреть. В конце-концов, он – Ларссон, и не ему бояться гнева Дона Романо. В случае территориальных претензий на вторжение Адам вполне мог постоять и за себя, и вообще за кого угодно: окружной прокурор в его полном распоряжении.

      С долгосрочными планами на жизнь Адам уже не первый год стремился стать самостоятельной и значимой величиной. Выходило с переменным успехом, но многие переменные в его жизни неожиданно становились постоянными. Некоторые, как подружка Лиама, скорее со знаком плюс, а другие – вроде киллера Ронье, определенно со знаком минус. Цепной пес мадам сильно портил Адаму картину на пути к успеху, но вот незадача. Где-то неуловимый киллер сумел проколоться. Эванс его узнала, и смотреть ему в лицо ей не потребовалось. Возможно, слухи – не просто слухи, и неупокоенная душа Кельта все еще металась запертой в лабиринтах бетонных улиц. В этом случае кому как не его младшей сестре должно быть это известно. Иных причин в отказе мерзавки озвучить свою цену Адам не находил.

      Размышляя на краю крыши, откуда был сделан роковой прыжок, Адам уже выстраивал дальнейший план по завоеванию новой вершины. Все казалось простым и одновременно сложным, как шаг в неизвестность. Две переменных в одном уравнении делали прогноз невозможным. Стоило начать с малого: маленький шаг для Адама Ларссона, но великий для его будущей карьеры. Он отошел от края крыши и взял разбег побольше. Все же Адам сильно превосходил габаритами перемахнувшего через улицу киллера.

      Разбежавшись до покалывания под правым ребром, Адам оторвался от крыши. В легкие ворвался холодный северный ветер и мешал сделать вдох. Из-за сыпавшего снега Ларссон не видел ни зги и приземлился на крыше противоположного здания вслепую. Вот, значит,