Слабость Виктории Бергман (сборник). Эрик Аксл Сунд

и увидела, что тот по-прежнему крепко спит. Потом зашла на кухню и написала ему коротенькую записку: “Доброе утро. Буду поздно. Ужин в морозилке. Только разогреть. Хорошего тебе дня. Целую. Мама”.

      На солнце было около тридцати градусов, и она предпочла бы сейчас лежать где-нибудь на пляже вместе с Юханом. Но ясно, что об отпуске речь пойдет еще очень не скоро.

      Однако окажется, что отнюдь не так не скоро, как ей думалось.

      Квартал Крунуберг

      Полчаса спустя Жанетт уже сидела на работе и проводила краткое, безотрадное совещание с Хуртигом, Шварцем и Олундом.

      Чуть позже она узнала, что ей разрешают продолжать расследование лишь потому, что было бы некрасиво закрыть дело так быстро.

      Говоря открытым текстом, эти три мальчика никого не волновали. Между строк ясно читалось, что в настоящий момент единственной целью ее работы является сбор информации, которая сможет пригодиться в случае, если вдруг обнаружится мертвый мальчик, о пропаже которого кто-нибудь заявит.

      Истерзанный, мертвый шведский мальчик, имеющий родственников, которые смогут обратиться в прессу и обвинить полицию в недостаточной активности.

      Жанетт не думала, что это станет актуальным, поскольку была убеждена в том, что преступник выбирает жертвы целенаправленно.

      Жестокость и методы настолько совпадали, что речь явно шла об одном и том же преступнике. Хотя полной уверенности у нее не было. Иногда к делу примешиваются случайности, затемняющие общую картину.

      Она отбросила обычные убийства, когда ревнивый муж душит жену или когда убийством заканчивается пьяная драка и тому подобное. Они интереса не представляют. Обычные мужчины, которые сгоряча лишают кого-то жизни, в психологический портрет преступника не вписывались. Здесь речь шла о пытках и изощренно растянутом истязании, причем преступник обладал доступом к обезболивающим препаратам и навыками их использования. Жертвами являются мальчики, которым к тому же удаляют гениталии. Если и существуют нормальные убийства, то это – нечто противоположное.

      В дверь робко постучали, и вошел Хуртиг. Он с расстроенным видом уселся на стул для посетителей.

      – Ну? Что будем делать? – спросил он.

      – Честно говоря, не знаю, – ответила она, чувствуя, что его апатия передается и ей.

      – Сколько нам дали времени? Полагаю, наше дело едва ли считается приоритетным.

      – Несколько недель, точный срок не указан, но если мы вскоре ничего не найдем, нам придется отложить это в сторону.

      – Ладно. Я предлагаю еще раз связаться с Интерполом, а потом снова проверить лагеря для беженцев. Если это ничего не даст, надо опять съездить к Центральному мосту. Я отказываюсь верить, что дети могут исчезать просто так, без того, чтобы кто-нибудь их хватился.

      – Согласна, но ведь у нас, по сути дела, ситуация прямо противоположная, – сказала Жанетт, глядя Хуртигу в глаза.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Ну, эти