Семя Хаоса. Убийца Богов. Антон Булычов

рано. Он был нестабилен всегда, и к тому же чересчур часто использует Семя… – Потом Нургрим заметил, что на него все смотрят. – Так бывает. Мне кажется… Из рассказов Владыки и по своему опыту, состояние после пробуждения зависит от двух вещей. Того, насколько сильно была повреждена психика человека до того, как он растворился в Семени. И того, насколько много энергии он может использовать за один раз. Ты говоришь, Амер пять лет жил другой жизнью, не помня себя?

      Кринк кивнул.

      – Он вроде бы как-то обмолвился за кружечкой пенного, когда был еще добряком и не громил городов, что пять лет назад его нашли в лесу одного и без единственного воспоминания. Даже имя ему придумали заново. Кстати, для протокола – Силен мне нравился больше, чем Амер!

      Нургрим усмехнулся.

      – Амер бывает несносным. Пять лет… Что ж, моя память и мой разум вернулись ко мне примерно два года назад. Или чуть позже. При этом, как рассказал Владыка, северяне пробудили с его помощью всех богов одновременно. Ровно пять лет назад, – Нургрим скосил глаза на Колина. – Что же касается состояния Владыки… Он многое претерпел в первые века своего правления. И он гораздо сильнее всех нас, когда речь идет об управлении Семенем Хаоса. Поэтому у него помутнения рассудка могут длиться десятилетиями…

      – До сих пор не укладывается в голове, что наш Колин, великий Один и пророк Эмбера северян – одно лицо… – протянул Кринк.

      Услышав это, Колин встрепенулся.

      – Эмбер… Амбер! Да, интересная шутка! Лабиринт… Единорог… Мне всегда нравился Амбер. – Глаза Колина сверкали. Он привстал с бревна, на котором разместился вместе с Нургримом. А потом его взгляд погас. Он обернулся. Поморщился. – Давно я так?

      – Два дня, Владыка, – негромко ответил Нургрим.

      Колин снова поморщился.

      – Скверно. Но бывало и хуже. По крайней мере, временно я – это я.

      Он вздохнул с облегчением и протянул руки к огню.

      – Эм… – начал Кринк. – Мы тут говорили о… – он увидел, как Нургрим яростно закачал головой, – о единорогах. У Кари есть чудесный единорог.

      Колин нашел Шайли глазами и улыбнулся.

      – Да, Шайли красавица, – потом он посмотрел укоризненно на Нургрима. – И если ты думаешь, что я не помню, что происходило вокруг, когда у меня помутнение рассудка, то ты ошибаешься, Нургрим! Я все помню, даже слишком хорошо… Или почти все.

      Последние слова он сказал очень горько.

      – Тогда, может быть, ты хочешь что-то добавить к сказанному? – спросил небрежным тоном Кринк.

      – О том, как я был пророком Эмбера? – Колин усмехнулся. – История на самом деле глупая. Я давным-давно очнулся на севере. Там, где погрузил в сон всех других богов…

      – Подожди, так в конце Войны Богов всех усыпил ты? – тут же переспросил Кринк.

      – Разумеется, – немного удивился Колин. – Я же уже говорил… Раз или два. Впрочем, возможно, не тебе. Не вам. Многие истории из своей жизни я рассказывал очень много раз. Даже не могу вспомнить, сколько и кому… Но да. Богов усыпил я. Когда пришел в себя первый раз, Империей правили боги. Я сперва