Никитский бульвар. Лев Колодный

смелым и застенчивым». (Заступился за него Шостакович.) Ему не давали в концертных залах Москвы играть то, что любил. Отправляли на гастроли туда, где мало кто хотел слушать классическую музыку.

      Почему? Его биограф пишет, что разгадку травли надо искать в архивах Министерства культуры. Мне кажется, причина дискриминации на поверхности, и не в «пятом пункте», как можно подумать. Причину назвал Лев Харитон. Его отец, адвокат, восемь раз выступал в судах, разводивших «доброго, мягкого и простодушного» Бориса с женами. «Газеты, – по его словам, – стали писать о “развратнике”. Был жуткий фельетон в “Комсомольской правде”, который читала тогда вся Москва». За подобное «моральное разложение» после публикации пасквилей загнали в угол замечательного артиста.

      Арнольд Каплан (справа) и скрипач Борис Гольдштейн

      Из западни вышел способом, которым при Брежневе воспользовались многие евреи в СССР. Начал новую жизнь в 52 года на Западе и быстро завоевал признание. В начале 1987 года, после гастролей в Испании, музыкальный критик задал вопрос: «Почему нам никто не сказал, что так можно играть на скрипке?» В марте того года не «забитый и забытый» дал последний концерт в Иерусалиме и полгода спустя умер.

      «Больше чем любовь». Заветная звезда адмирала Колчака

      В отличие от первого в Москве Тверского бульвара, разбитого летом 1796 года, не известно точно в каком году зазеленели липы на Никитском бульваре. Прошло четверть века, прежде чем взамен разобранных стен Белого города центр Москвы стянули полукольцом десять разросшихся аллей. С тех пор их начали упоминать путеводители и писатели.

      Одним из первых это сделал литератор Сергей Глинка, старший брат Федора Глинки, оставившего нам незабываемые романсы «Не слышно шума городского» и «Вот мчится тройка удалая вдоль по дорожке столбовой». На его слова вслед за Верстовским, жившим на Никитском бульваре, писали музыку другие композиторы. Стало хрестоматийным его стихотворение «Москва»:

      Город чудный. Город древний.

      Ты вместил в свои концы

      И посады, и деревни,

      И палаты, и дворцы!

      За двести лет до появления в наши дни «Русского журнала» и «Русского репортера» Сергей Глинка издавал в Москве «Русский вестник» в пику «Вестнику Европы» Карамзина. Современникам писатель был известен тем, что отпустил на волю своих крепостных, первый записался в московское ополчение 1812 года, словами и делами заслужил звание «народного трибуна». О себе писал, что в Москве «жил с народом на улицах и площадях, на рынках». С французского первый перевел «Марсельезу» и написал путеводитель по Москве, где бульварам, ставшим достопримечательностью, посвящено несколько строк: «Бульвары простираются полукругом около Белого города, и оба конца их прилегают к Москве-реке».

      В московском альманахе 1829 года появилась похвала Сергея Глинки идее Екатерины II, реализованной в царствование ее сына Павла I и внука Александра I:

      «Устройство